73 - страница 22

– На Первое мая в выходные к тёте Лизе приехали её родственники. Тоже все с фамилией Собакины. Собакины устроили в доме грандиозную пьянку с песнями и криками. Мы с женой и дочкой в это время были у себя и лежали за занавеской на кровати, теряя в этом шуме последние крохи терпения.

В какой-то момент крики усилились и перешли в возбужденную возню, перемежаемую руганью. Я выскочил к ним и узнал, что в процессе гулянки у одного родственника выпала изо рта вставная челюсть и закатилась под стол. Проблема состояла в том, что эту челюсть никто из них не мог найти. А в результате нашел её я! – Отец опять отложил котлету и торжествующе посмотрел на меня. – Оказывается, кошка тёти Лизы унесла её к нам под кровать и пыталась там выгрызть из неё остатки застрявшего мяса.

Представляешь? Кошка Собакиной утащила челюсть у Собакина!

Воображаемый редактор внутри меня запустил свои тонкие нервные пальцы в волосы, крепко сжал голову руками и мерно бился ею о массивный письменный стол. Такая история просто не могла быть правдой, но при этом она определённо была абсолютно правдива. Мой отец врать не умел.

– После этого случая мы от Собакиной съехали. – Перекусивший отец готов был продолжать. – Переехали к Пал Палычу через две улицы. Пал Палыч был лежачий, с перебитым позвоночником. Его в тюрьме скинули с крыши блатные за то, что он там по ночам без их ведома устраивал подпольные цирковые представления при помощи других зэков. После этого случая его по инвалидности и освободили, но суть не в этом. У Пал Палыча были дома клопы. Много и кусачие. Когда мы с женой перетряхнули матрас, они перебрались на стену и стали прыгать на нас оттуда. Мы намазали стену керосином, но клопы тоже сменили тактику. В темноте они лезли на потолок и оттуда отважно, как десантники, сбрасывались на нас. Целый дождь из клопов, поэтому… – Тут у отца зазвонил телефон, и он, взглянув сначала на экран, а потом на меня, быстро сказал: – Мне уже пора, а концовку я тебе в следующий раз расскажу!

И ушёл. А я так и остался со своим недоеденным бутербродом и немного успокоившимся внутренним редактором. Остался и думал о том, что если даже для нас, выросших в почти волшебные восьмидесятые, его истории сегодня представляются гротескными фантазиями, то для поколений, родившихся в новом тысячелетии, их можно смело издавать в виде красочно иллюстрированных комиксов. По-моему, они будут отлично продаваться, а новые поколения будут также неустанно ткать свои новые истории в надежде придать своим, и без того уникальным жизням толику дополнительного волшебства.

Называют же зачем-то они своих детей необычными именами? Например, Фомами и Еремами. Да что там Фома и Ерема! Мой прапрадед по материнской линии, родившийся и выросший в глухой деревне Менделеевского района, имел звучное имя – Меркурий! В доказательство тому до сих пор имеется медная табличка на могиле моей прабабушки, которую звали Устинья Меркурьевна. И кто его знает, какая из навечно впечатанных в незыблемую стену времени историй привела к появлению на свет человека с таким именем…

В следующий приезд обязательно поинтересуюсь об этом у своей матери!

«Odigo». Интересно, хоть кто-то помнит этот мессенджер? В переводе с древнегреческого слово «Odigo» означает: я направляю, веду. А куда оно привело меня?

В самом конце девяностых «Odigo» – это нарядная и модная фиолетовая панель мессенджера в правом верхнем углу моего компьютерного монитора. Небольшой синий радар в центре неё без устали наматывает круги, выхватывая из всемирной паутины отдельных живых людей, как маленьких рыбок из безбрежных просторов цифрового океана. Однажды его сети принесли мне Ирину. Маленькую золотую рыбку с бездонными зелёными глазами, которая почти стала моей судьбой…