8 | Севера́. И приравненные к ним - страница 2

Экскурсии сменились маршрутами: по 30—50 километров раунд трип. Самый тяжелый и опасный – на Кукисвумччор, самый дальний – в ущелье Рамзая, узкую теснину, забитую снегом, с нависшими над проходом глыбами, держащимися на честном слове и готовыми сорваться даже от простого крика. В маршрут полагалась буханка чёрного на четверых, банка тушёнки на двоих и банка сгущёнки на двоих. Так мы освоили лакомство: сгущёнка со снегом – никакого мороженого не надо.

Были маршруты в арктический заповедник, где прижилось даже нечто тропическое, и особенно запомнились три молибденовых цирка, с «ведьмиными зубами» на отвесной верхотуре, и озерами в чаше перед этими стенами. Там есть любопытный оптический эффект: кажется, что озеро совсем близко, можно камень до него добросить. Бросаешь – а камень падает буквально рядом с тобой: до озера, оказывается, полтора километра.

Маршруты были тяжёлым испытанием, особенно ходьба по осыпям, разного рода наблюдения и записи в полевом дневнике в условиях комариного террора.

Завершалась практика трёхдневной стоянкой на озере Малый Вудъявр, в палатках, на болоте. Лежишь, смолишь свою огромную самокрутку с махрой, а голова в воде и ноги в воде, сухая только спина. Все спали в телогрейках и сапогах, я же решился спать голым – и не прогадал, согревая сам себя.

В одну из ночей я был ночным костровым. Говорят, именно здесь была сочинена песня:

Мы поём её у затихающего костра, идёт очень холодный дождь, а сквозь проступающий серый рассвет видно, как вершины гор медленно покрываются снегом.

В Москву мы вернулись влюблёнными в Севера́.

Вот ты говоришь: «самую мощную в мире бомбу „Кузькину мать“ при Хрущеве в Арзамасе сварганили, а рванули на Новой Земле». Что верно, то верно, на Новой. Только там же ее и сварганили. И не физики-ядерщики, а мы втроем – радист Серега, Володька-художник и я. Я ведь, когда после университета в армию загремел, по специальности синоптиком работал на Новой Земле.

Нам там хорошо было. Никакой строевой. Серега Би-Би-Си ловил – кто их там задержит, эти вражьи голоса? Володька сначала всякие плакаты рисовал, гвардейцев пятилетки. А когда Ленина маслом по холсту выдал, то совсем захорошел – портреты стал рисовать. И Cамого, и замполита, и других офицеров, а потом их жен, детей. Словом, фронт работ себе создал до конца службы. А у меня и вовсе никаких забот – Новая Земля она и есть Новая Земля. Всего два сезона: или снег идет или он лежит.

Все хорошо. Особенно с харчами. Страна колбасу вареную вместо мяса ест, а у нас – сырокопченая, как в Кремле, севрюга в томате чуть не каждый день, тушенка, за которой 250 миллионов человек перед каждым летом гоняются. Одно плохо. Борт из Амдермы приходит только летом и выпивки, сколько б ни завезли, хватает только на половину межнавигационного срока.

Ну, мы и придумали. Сидим как-то в радиорубке, пульку расписываем, слушаем, что новенького про нас клевещут. Володька и говорит: