Чуть дальше господин Ленорман увидел группу полицейских, которые осматривали служебное помещение, а в конце длинного коридора заметил еще и других, они появились из-за угла, то есть из комнат, выходивших на улицу Жюде.
Внезапно он услышал их возгласы, полицейские бросились бежать. Он тоже заспешил.
Полицейские остановились посреди коридора. У их ног, преграждая путь, лицом в ковер лежало тело.
Господин Ленорман, наклонившись, коснулся безжизненной головы.
– Шапман мертв, – прошептал он.
Господин Ленорман осмотрел тело. Белый шелковый шарф стягивал шею. Он развязал его. Появились красные пятна – шарф удерживал на шее толстый ватный тампон, пропитанный кровью.
И на сей раз была все та же ранка, явственная, отчетливая, безжалостная.
Тотчас предупрежденные, прибежали господин Формери и комиссар.
– Никто не выходил? – спросил начальник полиции. – Никаких сигналов?
– Ничего, – ответил комиссар. – Два человека стоят на посту внизу у каждой лестницы.
– Может, он снова поднялся? – предположил господин Формери.
– Нет!.. Нет!..
– Однако иначе его бы встретили.
– Нет… Все это сделано уже давно. Руки совсем холодные. Убийство совершено сразу после того, другого… в тот момент, когда оба мужчины пришли сюда по служебной лестнице.
– Но тогда увидели бы труп! Подумайте сами, за два часа здесь прошло человек пятьдесят…
– Труп находился не здесь.
– В таком случае где же?
– Э-э! Откуда мне знать? – не выдержал вдруг начальник полиции. – Поступайте, как я, ищите!.. Слова тут не помогут.
Не отрывая глаз от трупа, он в ярости стучал рукой по набалдашнику своей трости, задумчивый и молчаливый. Потом, наконец, произнес:
– Господин комиссар, окажите любезность, велите перенести жертву в пустую комнату. Нужно вызвать врача. Господин управляющий, откройте мне, пожалуйста, все комнаты этого коридора.
Слева находились три комнаты и две гостиные, составлявшие незанятый апартамент, который и осмотрел господин Ленорман. Справа – четыре комнаты. В двух проживали некий господин Реверда и один итальянец, барон Джакомичи, оба в то время отсутствовали. В третьей комнате обнаружили англичанку, старую деву, которая еще не вставала, а в четвертой – англичанина, который мирно читал и курил, шум в коридоре не отвлек его от чтения. Звали его майор Парбери.
Впрочем, обыск и расспросы не дали никаких результатов. Престарелая девица ничего не слышала до того, как появились полицейские, – ни шума борьбы, ни криков агонии, ни перебранки; майор Парбери тоже.
Кроме того, не нашли никакой подозрительной улики, ни малейшего следа крови, ничего, что давало бы возможность предположить, что несчастный Шапман побывал в одной из этих комнат.
– Странно, – прошептал следователь. – Все это действительно странно…
И простодушно добавил:
– Я все меньше и меньше что-либо понимаю. Целый ряд обстоятельств частично ускользает… Что вы об этом думаете, господин Ленорман?
Господин Ленорман наверняка собирался отпустить одно из тех острых словечек, в которых обычно проявлялось его скверное расположение духа, когда появился запыхавшийся Гурель.
– Шеф… мы нашли вот это… внизу… в администрации отеля… на стуле…
Это был небольших размеров пакет, завернутый в черную саржу.
– Его открывали? – спросил начальник.
– Да, но когда увидели, что в нем находится, снова свернули в точности, как было, и очень крепко связали, можете посмотреть.
– Развяжи!
Гурель снял обертку, и все увидели брюки и пиджак из черного мольтона, которые, должно быть, сложили наспех, о чем свидетельствовали складки ткани.
