Князь задумчиво прошептал:
– Мертв… Пьер Ледюк мертв… Все дело Кессельбаха, безусловно, держалось на нем, и вот теперь… теперь он исчезает… без единого откровения, без единого слова о нем самом, о его прошлом… Надо ли ввязываться в эту авантюру, в которой я пока ничего не понимаю? Это опасно… Я могу погореть…
Подумав с минуту, он воскликнул:
– Что ж, тем хуже! Я все-таки рискну. То, что Пьер Ледюк мертв, вовсе не повод, чтобы я отказался от партии. Напротив! Случай слишком уж соблазнительный. Пьер Ледюк умер. Да здравствует Пьер Ледюк!.. Ступай, доктор. Возвращайся к себе. Сегодня вечером я тебе позвоню.
Доктор ушел.
– Давай к делу, Филипп, – обратился Сернин к последнему посетителю, невысокому мужчине с седыми волосами, одетому как служащий отеля, но десятиразрядного, самого дешевого.
– Патрон, – начал Филипп, – напомню вам, что на прошлой неделе вы устроили меня служащим в отель «Дёз Ампрёр» в Версале, чтобы следить за одним молодым человеком.
– Ну да, я знаю… За Жераром Бопре. Как он?
– Исчерпал все свои ресурсы.
– По-прежнему мрачные мысли?
– По-прежнему. Хочет убить себя.
– Это серьезно?
– Очень серьезно. В его бумагах я нашел эту маленькую записочку карандашом.
– Ах так! – молвил Сернин, прочитав записку. – Он объявляет о своей смерти… и это намечено на сегодняшний вечер!
– Да, патрон, веревка куплена и крюк уже в потолке. Так вот, когда я, по вашему указанию, разговорился с ним, он поведал мне о своем отчаянии, и я посоветовал ему обратиться к вам. «Князь Сернин богат, – сказал я ему, – он щедр, возможно, он вам поможет».
– Все это прекрасно. Значит, он должен прийти?
– Он здесь.
– Откуда ты знаешь?
– Я следил за ним. Он сел на парижский поезд и теперь прогуливается вдоль бульвара. С минуты на минуту он решится.
В это мгновение слуга принес визитную карточку. Прочитав ее, князь сказал:
– Пригласите господина Жерара Бопре.
И обратился к Филиппу:
– Пройди в этот кабинет, слушай и не шевелись.
Оставшись один, князь прошептал:
– Решусь ли я? Сама судьба посылает мне его…
Через несколько минут вошел высокий молодой человек, светловолосый, худощавый, с истощенным лицом, с горящим взором, смущенный, он в нерешительности остановился на пороге в позе нищего, который хотел бы протянуть руку, но не решается.
Разговор был коротким.
– Это вы господин Жерар Бопре?
– Да… да… это я.
– Я не имею чести…
– Дело в том… сударь… дело в том… Мне сказали…
– Кто сказал?
– Один человек в отеле… который уверяет, что служил у вас…
– Короче?..
– Так вот…
Оробев, молодой человек умолк, потрясенный высокомерным поведением князя. А тот воскликнул:
– Однако, сударь, быть может, вы все-таки…
– Так вот, сударь… мне сказали, что вы очень богаты и щедры… И я подумал, не сможете ли вы…
Он остановился, не в силах произнести слова мольбы и унижения.
Сернин подошел к нему.
– Господин Жерар Бопре, не вы ли опубликовали томик стихов под названием «Улыбка весны»?
– Да, да! – воскликнул молодой человек, лицо которого просияло. – Вы читали?
– Да… Очень милые стихи… очень милые… Только неужели вы собираетесь жить на то, что за них получаете?
– Конечно… Рано… или поздно…
– Рано или поздно… скорее поздно, не так ли? А пока вы прихо́дите ко мне, чтобы попросить на жизнь?
– На еду, сударь.
Положив гостю руку на плечо, Сернин холодно произнес:
– Поэты не едят, сударь. Они питаются рифмами и мечтами. Так и поступайте. Это лучше, чем ходить с протянутой рукой.
