9 Этажей - страница 18

У порога квартиры, лежал розовый шерстяной коврик для обуви, рядом с которым были расположены по паре туфлей со шпильками и помятые кроссовки, а так же новые детские ботинки в пёстрой подарочной упаковке. Из угла постельной комнаты выглянула рыжая:

–Эй, я вот тут вспомнила, что представилась тебе вчера, а если забыл, меня зовут София.

–Да, я учту, спасибо – промямлил я, подняв уголки рта вверх.

–А ты собираешься сказать своё?

–Имя это просто имя, оно не имеет для меня осо…

–Пфф… окей, я поняла тебя Ницше, – закатав глаза, перебила она, – мог хотя бы вымышленное имя назвать для приличия. Увидимся ещё, надеюсь.

Выйдя из захламлённой квартиры рыжей бестии, попал в загаженный сыростью подъезд, с выбитыми лампочками и исписанными нецензурной бранью стенами, по типу «Маша шлюха!». В воздухе стоял коктейльный смрад кошачьих экскрементов, просроченного пива и палёных кнопок, исходившего со стороны лифта. Из мусоропровода, пахнущим тухлыми яйцами и прогнившим мясом, доносилось едва слышное потрескивание, как будто кто-то маленький, но безмолвный пытался подать знак и выбраться из этой металлической кишки.

Спустившись на два этажа ниже, услышал, как со скрипом отворилась одна из дверей. Обернувшись в сторону этого звука, заметил пронзительный взгляд хозяйки квартиры – старушки лет семидесяти, с высохшим, как изюм лицом, точно мумия из саркофага. Мы смотрели так друг на друга секунд пять-шесть, пока она не завопила со свистом в зубах низким, мерзким голосом: «Ты кто такой? Что здесь забыл?». Я кратко объяснил, что ночевал у подруги живущей сверху и что уже собираюсь уйти. В ответ на это, она харкнула в сторону моих ног, сказав, что ей надоели все эти сатанисты, шлюхи и наркоманы, снующиеся то тут, то там, и что будь сейчас на дворе Советский Союз, нас бы всех расстреляли у стены двора, на потеху публике. «Не веруете вы в Господа. Гореть адским пламенем вашим несчастным грешным душам», – злобно, но с толикой грусти в голосе прошептала она, с грохотом закрыв входную дверь, да так, что с потолка посыпались белые хлопья штукатурки.

Бзик.

*Рыхлый представитель прошлого, затерянный в пучине своих идеальных представлениях о несбывшемся будущем, и разочаровавшийся в настоящем. Потерянное поколение*

На улице было холоднее, чем обычно. Понял я это, потому что сверху была одна рубашка, сквозь которую проникал, как нож в масло, утренний, северный ветер. У входа в подъезд стоял бомжеватого вида мужичок, с шапкой-петушком и седой бородой. Он стоял с пакетом, наполненным стеклянными бутылками, одну из которых держал в руке, смотря на безоблачное серое небо. Я подумал, что это тот самый бомж из паба, но приглядевшись, понял, что это не он. Увидев, как я уставился на него, попросил сигаретку. Отдав бело-коричневую раковую палочку мужику, неспешно побрёл вдоль улицы к проспекту.

По пути словил себя на мысли, что всё ещё местами ощущаю наркотические грёзы от ЛСД, ведь светофор подмигнул мне, тонкие ветви дворовых деревьев протягивались в мою сторону, пытаясь схватить, жёлтые газовые трубы, растянувшиеся по серым зданиям, буквально впивались в бетон, уходя глубоко внутрь, а троллейбус жадно пожирал входящих в него людей, аки ненасытный демон. В уши доносились рваные звуки улицы: лепетание птиц, крики детей на площадке, гул и рёв многочисленных моторов, уносящих машины вдаль по дороге, гудки этих самых машин, суетливое копошение работников ресторанов и службы доставки. Люди всё так же в спешке ходили туда-сюда, погрузившись в свои мысли, и будто не замечая друг друга, словно призраки, парящие в потоке будничной скорби.