Наибольшим авторитетом обладает опыт.
Что-то было не так. Я поняла это в ту же секунду, когда Винс сказал:
– У нас заканчивается бензин.
Как будто кто-то перемотал пленку, и теперь мы раз за разом проигрывали одну и ту же сцену.
Винс был родственником лаосского принца. Мы ехали через северную окраину Парижа – он вез меня домой после свадьбы своего кузена. Был еще ранний вечер, но уже стемнело, и начинал накрапывать дождь. Сначала я не узнала эти улицы, но потом узнавание пришло. Какое-то воспоминание о будущем зашевелилось внутри и сообщило, что я здесь уже была.
– Сверни налево, – сказала я, показывая направление, – там будет заправка.
Винс покачал головой и продолжил ехать прямо. Я почувствовала, как на коже выступает горячий пот. Глазами я поискала другую заправку.
– Вон там! – крикнула я. – Сверни налево.
Винс заколебался.
– Давай же, сворачивай. – Теперь я его просто умоляла. – Винс, пожалуйста!
Он повернулся ко мне. Его лицо было серым, а глаза словно извинялись – как будто на эту долю секунды он лишился способности повернуть руль и не мог спасти меня от судьбы…
Я вскинула взгляд, только для того, чтобы увидеть, как в нас с пассажирской стороны врезается другая машина. В лицо мне полетели осколки. Опустив глаза на свое желтое вечернее платье, я увидела, что оно окрасилось красным.
– О, Боже, – пролепетала я. Кровь лилась из меня ручьем, закружилась голова.
Скоро люди принялись тянуть за ручку двери, хватать меня за руки, укладывать на сырой асфальт.
– Накройте ей голову, – услышала я. Какая-то женщина подошла ближе и закричала.
– Винс, Винс, – сдавленно позвала я. – Что происходит? Я не вижу. Мой глаз… Я не вижу.
– Ради Бога, – протестовал кто-то, – найдите одеяло, укройте ее.
Я помню француза-анестезиолога, у него был мягкий, добрый голос:
– Не волнуйтесь, больно не будет.
Больно не было, но внутри у меня все ныло. Я была одна в большом городе, иностранка без всяких прав. И не могла ничего контролировать.
– Что с моим глазом? – спросила я, пытаясь разобрать его ответ сквозь туман обезболивающих. Врач быстро ввез меня в операционную. Подошел хирург и встал у моей головы. Я попыталась заговорить, но язык онемел.
