Про это очень любили рассказывать. Драматично закатывая глаза и мысленно прикручивая на грудь орден «я выжил в девяностые».
Хрен знает… Может, для того, чтобы выжить, как раз драться уметь и не надо…
– Научу, – сказал я, притягивая Еву к себе. – Но не сегодня. На сегодня у меня есть другой план, более приятный…
Я нашел в темноте ее приоткрытые губы, она выгнулась, ее пальцы вцепились мне в плечи…
Из квартиры я выскользнул еще затемно, оставив на подушке короткую записку и маленькую шоколадку. В спящих многоэтажках светились редкие окна тех неудачников, которым тоже нужно было на работу в несусветную рань, как и мне же. Я задрал голову и нашел на фасаде огромные окна студии Шутихина. Это было несложно, там тоже горел свет. Но, вполне возможно, не уже, а еще.
Внушая смутную надежду на транспорт, мимо прогрохотал пустой троллейбус. Но на остановке не остановился, так что надежда умерла, не родившись.
Из дома я вышел заранее, чтобы не сильно опоздать, даже если большую часть пути мне придется проделать пешком. Но блин, как же неохота!
Мимо проехала машина.
О, черт, точно! Мобильников со всякими уберам-максимами сейчас еще нет, но сами-то такси есть!
Я встал на краю дороги и принялся призывно голосовать.
Первые две легковушки промчались мимо, даже не притормозив. Третья остановилась. Стекло пассажирского сидения опустилось.
– Деньги покажи! – хмуро буркнул водитель, подозрительно оглядывая меня с ног до головы.
Я сунул руку в карман, ухватил одну из купюр и помахал перед окном тачки. Все с тем же хмурым лицом водила кивнул, мотнув головой. Мол, давай, занимай место, согласно купленному билету.
Я сел не место рядом с водителем потрепанной белой «копейки». Машинка была ухоженная, хозяин явно изо всех сил холил и лелеял свою «ласточку», но годы были уже не те, знаете ли… С конвейера машина сошла явно лет двадцать назад, никакие розочки на рычаге переключения передач и бахрома на лобовом стекле скрыть этот факт не поможет.
Водила вопросительно смотрел на меня.
– На центральный рынок, – сказал я, и машина, чуть поскрипывая и постукивая, двинулась в путь.
– Меня жена ни свет ни заря на рынок таскает, – сказал водитель, глядя на дорогу глубоко запавшими глазами. Вид уставший, всю ночь, наверное, катался по улицам в поисках пассажиров. Счетчика нет, значит на свой страх и риск частным извозом подрабатывает. – Говорит, что если позже восьми прийти, то ничего хорошего уже и не купишь.
– Так я не за покупками, – я развел руками. – Работать.
– Торгаш, значит, – бросил водила, выразив в одной фразе целую гамму эмоций – от презрения до зависти.
– Каждый как может крутится, – усмехнулся я, еще раз посмотрев на водилу. Интеллигент, явно. Прослеживается на лице айкью выше среднего. Инженер? Или какой-нибудь универовский препод? Выглядит лет на сорок, но скорее всего он моложе. Лет тридцать пять. Но волосы уже начали седеть и редеть. – Всю ночь работал, да?
– Третью подряд уже, – буркнул водитель.
– И часто обманывают? – спросил я.
– Да каждый второй норовит, – зло выплюнул водила. – Вот только сегодня… Садится такой конь в пальто приличного вида на Новых Черемушках. В центр ему надо было, до кинотеатра «Россия». Всю дорогу соловьем заливался, что вот, мол, как хорошо стало, дышать свободно, газеты правду пишут, возможностей валом… А доехали, выскочил, удерживая шапку, и почапал, как ни в чем не бывало. Еду за ним, кричу, мол, деньги-то давай! А он скалится, сволочь. Мол, какие еще деньги, ты кто вообще такой, мужик? Милицией пригрозил…
