Блин, я что-то торопился, и даже не подумал чего-то захватить. И не купишь ничего, магазины или закрыты, или пустые.
Хотя ладно. Но надо записать себе в ежедневник «накрыть поляну» после концерта рок-клуба.
Вопрос о смене названия больше не поднимался. Насчет песен Астарот свою шарманку тоже больше не заводил. Ребята увлеклись обсуждением клипа, в каждом проснулся режиссер, все, перебивая друг друга, кидались идеями.
Пили.
Потом спели еще раз песню про монаха в акустике.
Снова выпили.
Первый раз я даже поддержал и закинул в себя портвейн, но потом перешел на стандартную тактику «делаю вид, что пью и всячески поддерживаю активность.
Главное было следить за тем, чтобы благостная победная вечеринка не свернула в какую-нибудь ненужную сторону.
Внимательнее всего я следил за Кириллом. В основном за тем, чтобы его кто-нибудь не обидел случайно.
Он вел себя тихо, пытался пить со всеми наравне. В какой-то момент слегка сбледнул и сбежал в туалет, пока никто не заметил. Вышел оттуда и смущенно просочился на кухню.
– Ты как? – спросил я, усаживаясь напротив на табуретке. – Все нормально?
– Ну… да, – Кирилл кивнул, спрятав глаза. Что такое? Смущается, что его стошнило от этого шмурдяка? Хех… Похоже на то.
– Твои родители не против, что ты в группе теперь играешь? – спросил я.
– Мама не знает, ей незачем, – вздохнул Кирилл. – Тетка… ну, она говорит, что мы маемся ерундой. Но вроде не запрещает. Только говорит, что гитару мою выбросит, если я сессию завалю.
Непринужденно болтая, я выяснил, что у Кирилла есть младшие близняшки-сестренки детсадовского возраста, мама с какими-то проблемами, а отца на горизонте вообще не наблюдается. Что учится он действительно на юрфаке, как мне с самого начала и показалось, только вот его ботанский и прилизанный внешний вид – это вовсе не заслуга родителей, которые, судя по домашнему адресу, типичные такие рабоче-крестьяне. Это он сам все. О семье Кирюха говорил неохотно и односложно, так что пытать я особо его не стал. Просто сделал некоторые выводы.
Я даже зауважал его. Почему-то был уверен, что он типичная «мамина конфетка».
– Пойдем-ка к нашим, – я ухватил его за рукав и поднял. – Неправильно как-то получается. Мы все – Астароты, Велиалы и прочие Аббадоны. А ты Кирилл. Непорядок. Пора тебе тоже пройти ритуал наречения. Ты как? Готов?
– Ты серьезно? – сдавленно спросил он, и глаза его заблестели.
– С такими серьезными вещами не шутят, – зловеще прошептал я и поволок его в большую комнату к остальным. – Народ! Всем внимание!
Астарот, Бельфегор и Бегемот замолкли на полуслове и повернулись к нам.
– Господа, мы с вами должны сейчас исправить величайшую несправедливость! – пафосно заявил я, поставил Кирюху рядом с собой и положил руку на его плечо. – Нашему, не побоюсь этого слова, герою, нужно истинное имя, достойное стоять в одном ряду с нашими. Я считаю, что он честно его заслужил! Какие будут предложения?
– А ведь точно! – загорелся энтузиазмом Бельфегор. – Кирюха, а ты бы сам какое хотел?
– Я думал, что имя надо как-то заслужить… – пробормотал Кирилл.
– Уже заслужил, считай, – Бельфегор повернулся к фронтмену. – Правда же, Астарот?
Уже слегка подвыпивший Астарот встал со стула, покачнулся и сфокусировал взгляд на Кирилле. Я слегка напрягся, чтобы в случае чего влезть в конфликт и свести его к шутке или как-то еще сгладить. Но солист наш находился в благостной фазе, и его чувство собственной важности дополнительных поглаживаний не требовало.
