Я открыл дверь и отошел в сторону, пропуская вперед нашего фронтмена. Пусть, там, включит свет и это вот все. А сам прикинулся, что вожусь с замком.
Щелкнул выключатель.
За дверью обнаружилась довольно просторная квадратная комната, стены до середины покрашены в болотно-зеленый, у дальней стены – пара обшарпанных письменных столов, на которых лежали две гитары – басуха и обычная. Ударная установка, надо же…
Похоже, хозяева помещения были против, чтобы мы творчески преобразили стены, так что никаких пентаграмм и перевернутых крестов на них нарисовано не было. Зато имелись в некотором количестве несколько постеров с волосатыми рокерами. А для творческого приложения рук к дальней стене обрывками синей изоленты был прикреплен здоровенный лист бумаги. Кажется, когда-то это были обои. Просто обратная сторона. И вот на ней всякие сатанинские знаки имелись во множестве.
На самом деле, неплохая «берлога». Да и оборудование это все… Колонки, аппарат, синтезатор, гитары. Барабаны. Получается, что у «мамкиных сатанистов» откуда-то оказались на все это деньги. А ключ от этого роскошества у меня. Причем пока «я» был настоящим, он тоже не хотел давать дубликат своему фронтмену. Черт, как бы стало проще жить, если бы я мог хоть как-то добраться до воспоминаний в этой волосатой черепушке! Мне ведь потом нужно будет домой идти, а как узнать, где я живу? Не попросишь же, чтобы меня до двери проводили…
– Астарот, насчет грима… – снова начал Бельфегор. – Мы ведь в прошлый раз в гриме выступали, значит нас с ним запомнили. Если без грима выйдем, то получится…
– Нам надо репетировать, – отрезал Астарот, разматывая провод микрофона.
– А может маски сделаем? – предложил я. Волей-неволей я за время дороги даже проникся этой проблемой, очень уж горячо мои коллеги ее обсуждали. Я мог понять Бегемота, у которого на театральный грим аллергия, и ему, по понятным причинам, совершенно не хотелось мазать им лицо. И позиция Бельфегора мне тоже была понятна – грим крутая штука. Музыканты в гриме сразу к себе больше внимания привлекают. С третьей же стороны, гримом ведь каждый раз надо перед концертами мазаться. А это время. И место. Это же не просто рожу сажей как попало измазать, искусство, считай, целое.
– Маски? – переспросил Астарот.
– Ну да, маски, – сказал я. – Вроде как у Зорро. Ну или у ниндзя-черепашек.
– У кого? – заржал Бегемот. – Черепашек-ниндзя? Это еще кто?
– Забей, – отмахнулся я. Ну да, промашка, по ходу, вышла. Эти конкретные тинейджеры явно ничего пока не слышали про похождения бравой команды рептилий с именами великих художников и их тренера-крысы. – Как у гангстеров. Как у енотов. Или вообще черные чулки на головы натянуть. И выглядит необычно, и делать быстро.
– Хм… – Астарот почесал патлатый затылок. – А что…
– Но грим все равно тащи, – я толкнул Бельфегора в плечо. – Для фотосессий пригодится. Надо же нам фото на обложку альбома делать.
– Я могу у мамы попросить несколько пар черных колготок, – оживился Бегемот.
– В масках никто не выступает! – угрюмо сказал Астарот, продолжая возиться с проводами.
– Значит мы будем единственными! – радостно воскликнул Бельфегор. – И нас точно запомнят!
– Астарот, ты чего? – насупился Бегемот. – Хорошая же идея с масками…
– Выделяться надо творчеством, а не вот этим вот… – наш фронтмен гордо вздернул подбородок. – У нас есть миссия – создавать музыку и доносить ее до людей. А вы только и обсуждаете, что какие-то ужимки.
