Царь с министром пьют по вечерам чай и потешаются.
Проходит время, а в зеркалах других баб нет, как только до 25 лет. Мужики со старыми жёнами развелись и молодыми обзавелись. А министр ещё листовки выпустил, где черным по белому сказано, что мужик – оплодотворитель, а для этого баба чем моложе, тем лучше. Царь говорит:
– Ну этого эталона ничему не перебить!
Ан – нет! Появились в зеркалах бабы за 40, а в листовках сказано, что это и есть вершина совершенства, а родят-не родят, дело десятое, в царстве и так перенаселение. Мужики на молодых не глядят, за зрелыми бабами носятся.
25-летние грим накладывают, чтобы постарше выглядеть.
Царь веселится, скучать некогда.
А министр новое придумал – бабок 70-летних в зеркала напихал, а в листовках написано, что кто такой красоты не понимает, тот не мужик. И всяких принцев, министров и султанов с бабками в обнимку показывают. Мужики давай за бабками ухлёстывать, да на них жениться.
Много чего ещё министр попридумывал: лапти на платформе из чугунных утюгов внедрил – носят, мужиков в юбках в зеркале показал – мужики тут же юбки нацепили, бабам косы отрезать в моду ввёл – отрезали, а он тут же в зеркалах длинноволосых показывает, так бабы лошадиные хвосты стали к своим коротким космам клеить.
Ждал царь, что какое-нибудь новшество не приживётся, да только всё, что министр придумывал народ тут же подхватывал. Видать великая сила в волшебных зеркалах заключена была!
У Олеси Михайловны был любовник. Ничего предосудительного, коли была она дамой незамужней, сорока пяти лет. Как говорится, ягодка опять. Любовнику её, Виктору, было сорок лет. Встречались они давно, 6 лет минуло, а к свадьбе дело не шло. Оно и понятно – у Виктора всё впереди, а у Олеси Михайловны закат занимался. Свои дети были взрослые, а родить детей Виктору она уже не могла, и потому о свадьбе говорить было глупо. Умом Олеся Михайловна это понимала, но думала о том, как несправедливо мир устроен: женщин после сорока как будто с корабля на берег списывают.
Виктор времени даром не терял и помимо Олеси Михайловны, периодически с молодыми девицами встречался. Встречи эти были разовые и он исправно возвращался к постоянной, проверенной временем любовнице. Приезжал он к ней, когда хотел и когда ему было удобно, привозил подарки, накрывал столы и был очень доволен собой. Конечно, молодец-удалец, держит Олесю Михайловну столько лет в напряжении, ничего не обещает. И женщина верная, постоянная есть, и свобода полная. А что? Сама должна понимать, что не пара она ему для брака.
Детей Виктор хотел гипотетически. Приятно было поговорить об этом с Олесей Михайловной, понимая, как ей это обидно слышать, наблюдать, как она всегда при этих разговорах меняется в лице, переживает, что вот-вот Виктор найдёт молодую жену и счастье её кончится.
В тот день он нагрянул к любовнице как всегда неожиданно. А с кем ей быть-то? Какие дела у неё могут быть, важнее Виктора? Пробыл он у любовницы как всегда три дня, а когда уехал, села Олеся Михайловна в любимое кресло с чашечкой кофе и вдруг поняла, что самые счастливые минуты в её жизни – это когда Виктор уезжает. Он ухитрялся занимать собой всё пространство и время, нарушая её привычки и весь уклад жизни. Говорить ей с ним было особенно не о чем. Секс с ним давно не бередил нервы, а стал пресным и привычным. Вспомнился анекдот: «Дети, что надо сказать, когда гости уходят?» – «Слава Богу!»
