99 жизней - страница 11

Или, например, что символизирует отказ от: придержать дверь, пропустить вперед, отодвинуть стул…

И да-да-да. Может сама все это женщина сделать. И с тушением изб все обстоит стабильно. И с коневодством и остановкой коней все отлично у женщин. И рельсы со шпалами могут укладывать. Не в этом вопрос.

Вопрос в том: когда произошло смещение фокуса с сути гендерных различий на «все равны». Мы удивляемся статистике одиноких матерей, количеству разводов, но совершенно спокойно смотрим на то, как мужчины в рамках всеобщей эмансипации и равенства полов не делают различий между дамами и джентльменами в повседневной жизни.

Мы становимся бесполыми. И, наверное, это неплохо, ведь сейчас роботы и ИТ заменяют все. Технологии ушли очень далеко. Можно жить в обществе среднего рода.

Но конфликт в том, что многие мужчины хотят быть мужчинами. Хотят быть успешными, сильными, признанными, любимыми, состоявшимися (нужное выбрать и подчеркнуть). Тогда почему мужественность оканчивается словом «хочу», а не «делаю»? «Хотеть» и «быть» – два разных состояния.

Наверняка всегда были брюзжания типа моего, что времена-де не те. Но я на самом деле пропустила момент, когда, а главное, зачем (?), стало модно быть равнополыми. Куда ушла гармония мужской силы и женской нежности. Куда это ушло, и что появилось взамен?

И почему в раздельно оплаченном счетом в кафе мы не видим крамолы, а отсутствие алиментов от отца ребенка – это прямо преступление.

Непонятно меняются стандарты.

Или равнополые. Или разные. Но не посередине.

Есть такое удивительное свойство: совать свой нос в чужую жизнь. И носит это массовый характер.

Ведь со стороны все так ладненько складывается и получается: понятно, когда и с кем кому жить, за кого выходить, с кем разводиться, как воспитывать детей, с кем дружить, где работать. И так оно преподносится, что сидишь и думаешь: точно, жена у меня не самая красивая, али муж мой получает вон не столько, сколько рекомендовано Федерацией стоматологов России (мамой, соседкой или подругой), дети у меня уже аж (!) в третьем классе, а еще без Нобелевской премии по физике. И вот уже проблема оказывается в твоей жизни: в друзьях, работе, тебе, детях и т. д. и т. п. И так это элегантно незаметно происходит, что тебя обволакивает и засасывает. И вот уже не замечаешь, что проблема не в тебе, а в том кучерявом носу, который милостивый сударь/сударыня засунули в твою жизнь. В том, что они считают возможным и допустимым высказать свою оценку тебя или дорогих тебе людей, выдать рекомендацию, оценить, разложить, проанализировать и выписать «рецептик счастья». За недорого. Очень недорого. Ценой отбирания у тебя права быть собой, жить свою жизнь и испытывать то, что хочешь ты, с погружением в тоскливое самокопание и бесконечную рефлексию. Делается это из самых милосердных и гуманных побуждений. Почему-то только в 99% случаев без запроса с твоей стороны, но это не важно. Они же «мечом и кровью» сеют счастье.

Одно смущает, что за кучерявыми носами стоят несчастные люди, которые не разобрались в себе и своей жизни, поэтому переключились на остальной мир. Чтобы компенсировать свою пустоту, свои неудачи, свою безысходность. Счастливому человеку нечего делать в чужой жизни. Несчастному человеку нечего делать в своей жизни. Берегитесь носов.

С детства любила поезда, они для меня путешествия символизировали. Сейчас я мало пользуюсь ими, но они есть в жизни каждого. Ведь жизнь похожа на поездку Восточным экспрессом или, допустим, поездом Москва —Владивосток. Тут уж от везения и того, кто куда билет купил, зависит. Ты едешь со своей семьей. И на разных станциях подсаживаются разные люди. С одними сразу становишься родным, обмениваешься контактами и дружишь потом всю жизнь. С другими едешь, испытывая уважение, учтиво общаешься, перебрасываясь парой слов, но после расставания никогда не захочешь поговорить и листик с записанными контактами выкинешь, скомкав, на первой же станции. А есть те, кто заходит в твое купе, едет с тобой, и это превращается в мучение. Все, от содержания разговора, до мимики и привычек тебе чуждо. Тут не спасает любопытство, совсем неинтересно узнать другой взгляд на жизнь, другую душу. Вот, наконец, пыхтя и дымя, поезд скрипит тормозами, останавливаясь на пару минут на очередной станции. И этот человек выходит. Выходит – и ты выдыхаешь. Вроде попутчик. Вроде ничего личного. Но ведь место занимал, был рядом, а ни дружбы, ни интереса, ни почтения нет. Он вышел, значит, место освободилось, и это единственное, что радует.