Просто стульчики были скорее креслицами, а круглые столики, покрытые кружевными скатертями, могли вместить от силы пару, ну может тройку подносов.
Ото всей столовой веяло милым девичьим уютом и в ней неожиданно царила атмосфера мира и дружелюбия. Даже мое появление не испортило ауру безмятежного спокойствия. Присутствующие в столовой девушки на пару минут перешли на перекрестное перещебечивание, оценивающе оглядывая Рикиши, потом перевели взгляды на радостно машущую мне Абагэйл и снова вернулись к тому, чем были заняты до нашего появления.
– Леди? Вы помните?..
– Да, спросить, не против ли твоего присутствия за столом, – чуть раздраженно рыкнула я.
Вот носом чую, он специально отставал, чтобы мы за отдельный столик сели. И намеки эти. Сказать что–то важное хочет? Так у столовой мы наедине были. А теперь на нас искоса, но человек двадцать поглядывает. Интересно, сколько всего девушек в этой академии?
Возле раздачи я сначала потыкала во все блюда, что хотела сама, потом выслушала Рикиши и повторила для полной леди в традиционно–белой одежде повара все, что он заказал. Потому что та демонстративно игнорировала присутствие рядом со мной еще одного человека. Правда, местных тушеных корнеплодов с мясом (у меня в голове это назвалось «азу», а уж как там оно на самом деле, не знаю) положила на пару ложек больше чем мне, стараясь, чтобы в пропорциональном соотношении мясо выигрывало.
Рикиши со своей странной полуулыбкой произнес слова благодарности, оставшиеся без ответа, но, обернувшись, я увидела, как дама осеняет нам спину местным аналогом крестного знамения. В городе нас иногда так провожали продавцы на рынке, поэтому я знала, что это – пожелание добра.
Я так увлеклась обдумыванием странного поведения женщины, что чуть было не забыла про вопрос, который надо было задать Абагэйл.
Девушка посмотрела на меня с недоумением, но кивнула. Зал очередной раз прервался на перекрестное перешушукивание, не то чтобы осуждающее, скорее… просто обсуждающее сам факт, я бы так сказала.
Вообще, я не поняла, чего Рикиши к этому этикету привязался! В городе к нему относились, как к равному, да и в самом поместье он с самого начала ел со мной за одним столом. И при появлении Сонолы на наших уроках никакого усиленного раболепия не наблюдалось… пока у той крышу не сорвало.
Тут в зал вошла наша экскурсовод, огляделась, увидела нас, явно облегченно выдохнула и быстро направилась в нашу сторону. По пути ее пару раз окликнули и задержали, то ли просто поболтать, то ли уточнить, что за странные люди появились в академии.
– Приятного аппетита, – произнесла она, наконец, добравшись до нашего столика.
Мы с Абагэйл вежливо кивнули, потому что здесь тоже считалось неприличным говорить с набитым ртом, а затем по очереди поблагодарили, когда это стало возможным.
Рикиши же встал, подставил девушке третий стул, дождался, когда она сядет, и пододвинул ее вместе со стулом поближе к столу. Потом замер возле своего места, как будто чего–то ожидая. Я нахмурилась, потом сообразила и, повернувшись к вновь пришедшей, уточнила, не против ли она наличия в нашей компании молодого, красивого и очень вежливого мужчины.
Девушка засмеялась и отрицательно помотала головой:
– Конечно, нет. Мужчины в этой академии такая редкость. А молодой – это сколько? Он ведь из истейлов, причем вроде еще чистокровный, – девушка смешно наморщила лоб, изучая Рикиши.
