– Из–за брака с принцем, да? – обреченно уточнила я, даже не надеясь на ответ.
– Да. Но вы не переживайте заранее, леди, – утешил меня Рики, вновь целуя и обнимая еще крепче.
Мы постояли так где–то минуты две, не больше, потом я глубоко вздохнула, с трудом заставила себя оторваться и прекратить подпитываться уверенностью от того, кого сама должна питать энергией. Рикиши выглядел отлично, так что я, приведя себя в порядок, махнула рукой вперед:
– Нам пора в банк!
Банк, кстати, мало чем отличался от наших – три окошечка, улыбчивые девушки в платочках, небольшая очередь. Вместо паспорта предъявляются пальцы правой руки. Радостное «узнавание» любимого, то есть богатого клиента, загадочный вопрос: «Какую сумму вы бы желали получить наличными?», подсказка Рикиши и мешочек с деньгами у меня… ну, и почти сразу у него в руках.
– Простите, леди! У вас настоящий истейл? – вопрос застал меня врасплох. Мы уже вышли из банка, когда нас догнал мужчина с виду где–то между сорока и пятидесятью (слегка потрепан жизнью, но еще вполне себе бодр, и морщины на лице скорее намекают об опыте, чем о старости).
Я сначала посмотрела на Рикиши, и тот незаметно кивнул, давая согласие сливать инфу. У меня, благодаря официально утвержденному склерозу, уже вошло в привычку после любого вопроса, ставящего в тупик, отлавливать подсказки–намеки своего нетопыря.
– Да, – Рики моргнул, подтверждая, что церемониться с титулами не стоит, и передо мной обычный горожанин, а значит «не–господин».
Мужчина, очень эмоционально всплеснув руками, восхищенно зацокал и умоляюще посмотрел на меня:
– У меня есть истейла… настоящая чистокровная истейла! Я заплатил за нее огромные деньги… Не мог бы ваш истейл оплодотворить… Я заплачу!
Пришлось очень постараться, чтобы выражение моего лица сохранило полную невозмутимость. Это было очень сложно, но я тренировалась уже две недели обучения в академии, так что… надеюсь…. хоть что–то похожее на отсутствие эмоций у меня получилось.
Ухмылка, промелькнувшая на лице Рикиши, была из серии: «Ну, давайте, режьте меня тупым ножиком!». Пока наши отношения были ограниченны рамками «Учитель–ученица», такой богатой гаммы разнообразных улыбок, усмешек, взглядов и других невербальных знаков не наблюдалось. За две недели балансирования, пусть даже и с диагнозом о полной потере памяти, я научилась считывать целые фразы буквально по одному движению бровей. Правда, ухмылки являлись самыми информационно несущими.
– Я бы хотела сначала на нее посмотреть, – почему–то просто сразу послать этого мужика через Альпы пешком и без карты я не смогла. Хотя Рикиши намекал именно на данное действие.
Это массовое помешательство на чистокровных истейлах, являющихся жутким дефицитом, меня интриговало. С момента завоевания прошло всего пять сотен лет, а в учебниках писали, что из–за очень привлекательной внешности хозяева старались не смешивать их с другими расами.
– О, конечно! Пойдемте… – мужчина схватил меня за руку и тут же отпустил, наткнувшись на многообещающий взгляд Рикиши. – Простите, леди!
Всю дорогу, довольно недолгую, я выслушивала хвастливую историю о том, как удалось добыть такую редкостную красавицу. И что она чиста, как вода в роднике за городом. Вообще, распеваемые дифирамбы были уместнее для невесты, чем для рабыни, которой только что добыли мужчину для… эм. Я резко обернулась на слегка подотставшего Рикиши. Вот кому выражение полной невозмутимости удавалось на сто десять процентов. Правда, мне показалось, что на самом деле мой нетопырь напряжен и даже раздражен, не знаю почему. Но, на всякий случай, я, не прекращая шагать впереди, ухватила его за пальцы и переплела их со своими. Ненадолго.
