– Поверь, мы все это знаем и учли. Общественная нагрузка не будет отнимать у тебя много времени. Мы и заместителя тебе хорошего подберем – подружитесь, будет помогать.
Они назвали имя того человека. Я его знал. Молодой парень, работал в печатном цехе.
Словом, уговорили.
Вечером меня поджидал в общежитии мой приятель-студент. С первого взгляда я понял: он чем-то расстроен.
– Что случилось?
– У меня хлебную карточку украли… Через несколько дней начнется сессия – на пустой желудок ее не вытянуть. А денег – одна стипендия. С ней на рынок соваться нечего.
Знаешь что я придумал? Поеду домой в Бийск. Там у родителей перезимую, а в будущем году снова сдам вступительные экзамены.
– Нет, так нельзя! – возразил я. – Надо еще подумать, поискать выход. Я бы тебе сам помог, но мой паек едим втроем, с девчонками. Приходи в обед – будем делить на четверых. Не много, но все же еда.
– Я не смогу, спасибо. У меня лекции… Не пропускать же.
– Тогда все равно не спеши. Надо у теток поспрашивать – может, картошку найдем недорогую.
…Утром я подошел к своим мазурикам:
– Ребята, у меня очень важное дело. Но сначала: вы знаете, как я отношусь к вашей прежней “работе”. Дембель, значит дембель. У меня есть очень свежий пример вам для науки. У нас во дворе жил парень. Тоже на руку не был чист. Попался он с приятелями на очень дерзкой краже. Они прорыли тоннель в универмаг и унесли оттуда много меховых вещей. На суде сосед сказал в последнем слове, что раскаивается в преступлении, хочет искупить кровью и просит послать его на фронт в штрафной батальон.
Перед отъездом в Хабаровск я встретил его во дворе. Вся грудь парня сплошь была покрыта орденами и медалями. Такое я видел первый раз в жизни.
Он мог бы и погибнуть в своем штрафном батальоне, но для него дембель из воровского мира был дембелем даже там, где лилось много крови.
А сейчас раскиньте мозгами.
Я рассказал им о моем приятеле-студенте. Рассказал всю историю, начиная с ночного спасения, украденной хлебной карточки и кончая его намерением бросить институт.
– Подумайте, как можно помочь парню. Не обязательно хлебом – любыми продуктами, лишь бы он набил живот и сдал экзамены. Если продержится несколько недель, в следующем месяце по закону получит карточку и будет учиться дальше.
– Мы подумаем, – сказали ученики.
И, действительно, через два-три дня парни пришли к моему линотипу и протянули пачку пятидневных хлебных талонов. Их выдавали, когда человек уезжал в командировку или по каким-то делам. В таком случае он не мог пользоваться обычной карточкой – по ней можно было получать хлеб только в том магазине, где владелец был на учете.
Я взвесил на руке талоны.
– Кто-то остался голодным?
– Нет, мы свое слово держим.
– Тогда откуда они взялись?
– Извини, но это уж не твое дело. У кого взяли, тот голодать не будет. У него еще много ворованного осталось.
И брали не мы. Рассказали твою историю, и нам помогли. Отдай ему. Пусть учится. Может, и нас когда-нибудь от чего-нибудь вылечит.
Что оставалось делать? Я отпросился на час и побежал в мединститут.
Мой приятель в Бийск не поехал.
* * *
Кто может – делает.
Кто не может – учит.
Кто не может учить – управляет.
Бернард Шоу
Да, так я все-таки закончу историю о профсоюзе. Хотя, предупреждаю, финал получился не героический.
Собрание состоялось. Проводили старого профорга. Парторг предложил мою кандидатуру. Народ заволновался: мы его не знаем, со стороны прислали, пусть покажется…
