– Эй, сестрёнка, а если мы с тобой тоже фиктивный брак заключим? Будет у тебя снова любимая девичья фамилия. И даже разводиться не потребуется, врачи обещают, что овдовеешь быстро.
– Может, и так. Обмозгуем. До встречи!
Для Альбины полной неожиданностью стал решительный отказ Анастасии Ивановны помочь тому, кто спас дело её жизни. Мол, после пожара в интернате бесконечные проверки, никак нельзя держать незаконного пансионера. В полной растерянности она вышла за ворота, решив пройтись. Подумав, отправилась в сельскую администрацию, чтобы договориться с Сашей о регистрации. А она удивила её, сказав:
– А я её уважала. Ну, что ж, ошиблась. Делаем так. Как только он будет готов, звони мне. Мы с тобой заберём его, брак ваш я зарегистрирую прямо в машине на коленке и довезу до Маши. Сдашь ей свой паспорт, и несколько дней он проживёт на её даче, там печка, продержится. Пишешь заявление на отпуск, а из него плавно уйдёшь в декрет. Ну, и ищи жильё.
Назавтра она уже сдавала материальные ценности по описи. Анастасия Ивановна очень возмущалась тому, что Альбина покидала интернат в трудную для него минуту, но та отрезала: «Не люди для интерната, а интернат для людей. И то не для всех, как оказалось». Подгоняло её то, что на местном коммерческом канале, оказывается, накануне передача прошла. Там Альбину показали крупным планом на носилках, да ещё в порыве гнева она про умышленный поджог говорила. А она даже не заметила, что её снимают! Так что пришлось не Бережкову, а ей на даче скрываться и лихорадочно искать съёмное жильё. Как говорится, рассмеши бога, рассказав ему о своих планах.
Когда он позвонил, Альбина даже почувствовала облегчение, хотя жилья она покуда не подобрала. Перезвонила Саше и пошла на остановку, чтобы автобусом доехать до города. Дрожащий Володя уже сидел на заднем сиденье Сашиного автомобиля.
– А коляска-то где?
– В багажнике.
– Ты замёрз?
– Нет… переволновался…
– Нет оснований для волнений, братишка.
– Ничего себе братишка, – захохотала Саша. – Я же вас только что собралась провозгласить мужем и женой, мысленно, правда. Привыкай, а то сейчас всю заздравную речь произнесу: «Именем Российской Федерации…», да ещё целоваться заставлю.
Они уже собрались оформлять бумаги, когда вдруг у Альбины болью скрутило живот. Он и до этого у неё побаливал с тех пор, как поселилась на даче, и она понимала, что надо бы к врачу, но всё надеялась отлежаться.
– Э-э, – испуганно заблеял новобрачный.
Саша поглядела на неё, матюгнулась и, бросив папку, схватилась за руль:
– Ближе всего тут больница скорой помощи!
Когда её, уже почти пришедшую в себя, привезли на каталке из операционной, палатная врачиха прослушала её живот и сказала:
– За беременность не волнуйся, ты просто в рубашке родилась, что сюда попала. У нас врач, что тебя принимал – у него чуйка, да ещё на той неделе был подобный случай, тоже аппендицит, и тоже на третьем триместре. Только у той не сразу разобрались, и всё хуже кончилось. А у тебя всё вовремя, лапаротомией обошлись. Так что полежишь у нас в патологии, и к концу недели выпишем.
Как только её оставили в покое, она схватилась за телефон. Саша ответила спокойно, что оформляет Бережкова в санаторий, находящийся в черте города. На благодарности и обещание сразу расплатиться, грубая Саша буркнула, что не одна Альбина хорошее помнит. Пусть радуется, что скрутило её сейчас, а не несколькими часами раньше, когда она одна-одинёшенька сидела в дачном посёлке.
