– Да, но он на Купалу меня встретил, ну и …
– Это понятно. Только я того не понимаю, почему вы сразу не догадались, что это падение не спроста? Ведь если знаешь, отчего всё произошло, волхв сразу боль на обидчика перенесёт?
– Так она же нечаянно упала.
– Ага, очнулась – гипс.
– Что?
– Не обращай внимание. Это же надо, в таком возрасте и такая наивность. Вы, девушки, тоже думаете, что все случайно произошло? – Все красавицы стали переглядываться, появились кривые ухмылки, но так, чтоб Радмила не видела. Слово взяла следующая по старшинству девушка, тоже явная славянка.
– Да тут и думать нечего. Специально ребёнка уронила, как только богов не побоялась. Да Лада[31] её обязательно накажет.
– Не сомневаюсь. Кстати, как её зовут?
– Казя.
– Переводится как "Гневная"?
– Да. По мне, так очень ей подходит. Я хоть из Полоцка, но дважды в Ладогу с отцом приезжала. С этой Казей на базаре однажды встретилась. Как она там орала, что мой товар плохой, и цену, мол, заоблачную требую, никто её перекричать не мог. И глаза, такие злющие и завистливые, аж мороз по коже.
Нормальная ситуация. Города и городища в этом времени довольно маленькие, если двести человек взрослых живут, считай в мегаполис попал. Так что все друг друга знают.
– Понятно. Теперь расскажи уже о себе.
– Зовут меня Голуба, мне 21 год, жила в Полоцке. Замуж меня не отдавали, хоть и сватались многие.
– Ещё бы, такая красавица. И коса как пшеничный сноп, а глаза как голубые озёра, а уж стройна как березка в лесу!
Это наш гадкий утёнок выступила. Которая все за мной следила. Девочка лет 7-8-ми. Маленькая, худенькая, но жилистая. Сама как юла, вся в движении и носик по ветру, любопытство большими буквами на лице написано. Рыжая, как огонь. Интересно, кто ж такая? А Голуба-то как раскраснелась! Но взяла себя в руки. Девочка ведь совершенно права, такую красоту редко встретишь. Глаза невероятно голубые, с поволокой, брови и ресницы соболиные, как раньше говорили. Светло-русая пепельная коса почти до коленей. Прозрачный румянец, пухлые губы, овал лица как выточили. Носик прямой, ноздри резные, очень миленький. И если бы меня попросили передать суть этой девушки одним словом, то сказала бы Нежность.
– Да не за красотой моей приходили свататься. Мне и 9 лет не исполнилось, как все меня за лучшую вышивальщицу и швею в городе признали. Мои вышивки задорого продавались, а уж с жемчугом и бисером, так с руками отрывали! Все, что сделаю, заморские купцы забирали. В очередь стояли. Ну, отец меня и не отдавал, с меня вся семья кормилась. И сёстры с хорошим приданным замуж вышли, и отец лавку на торгу держал большую. А среднего брата в княжескую дружину взяли, так он лучше всех по воинской справе был.
– Так как же ты здесь оказалась? Я ведь видела, ты в рабынях сидела? – Снова рыжая малявка вылезла.
– Три лета назад матушка померла. Тут никакого заговора не было, матушку в городе любили. Добрая была очень, и приветливая. На моих глазах это было. Дружинники князя по торговой площади ехали, а тут конь у одного из них споткнулся, ногой в ямку попал, лёд, видать подтаял. Ну и ногу сломал, так всей тушей вместе с дружинником и завалился прямо на матушку. Она даже крикнуть не успела, упала и головой о камень стукнулась, в висок. Сразу насмерть. Отец горевал, конечно. Но летом, на Купалу, он с женщиной одной познакомился. Из Гнездова приехала. Говорила, что овдовела и сюда направилась, чтобы в княжеский терем попасть служить поварихой. Детей, мол, нет, родственников тоже, родные мужа себе всё забрали, а кормиться надо. Красивая была, страсть. У нас то все русые поди, а у неё волосы чернее ночи, смуглая, румянец во все щёки, глаза круглые, большие, не как у хазаров. Батюшка её тут же себе в жёны взял. Свадьбу сыграли, а вот поклонения ни Ладе, ни Триглаву,
