А осень еще далеко. Сборник рассказов - страница 5

К полутора годам брат переселился в мою комнату. Ночами бывало, что он частенько плакал и я вставал, чтобы покачать его. Обычно причиной его плача была мокрая постель. Тогда я менял ему подгузник и клал к себе в кровать, после чего я и он мгновенно засыпали. Частенько утром, проведя полночи с ним в кровати, я просыпался мокрым, так как Леша «ходил» в туалет не только один раз и делал это, как ему было удобно, под меня. Мою жизнь облегчило появление в нашей стране «памперсов», тогда ночей без сюрпризов стало значительно больше. Чтобы он лучше засыпал, мама купила ему музыкальную уточку. Это была мягкая игрушка с музыкальным механизмом внутри, который приводился в действие веревочкой, за которую нужно было тянуть. Перед тем как пойти в кровать, он дергал за эту веревочку и из уточки лилась добрая, тихая, усыпляющая колыбельная. Прослушав пару раз мелодию, малыш успокаивался, глаза делались тяжелыми, мечтательными, и вскоре он засыпал, прижимая игрушку к щеке. Иногда Леша просыпался от того, что мелодия прекращала играть. Он хлопал своими круглым, карими глазками. Тогда я заводил игрушку еще раз и пальцами закрывал ему веки, но через пару мгновений они опять приоткрывались, обнажая туманный взгляд, тогда я снова осторожно закрывал их. Эта борьба могла продолжаться несколько минут, но сон всегда брал свое. Во сне, как принято считать, дети растут быстрее.

Вскоре он вырос настолько, что пришло время идти в садик, а потом как-то совсем незаметно и в школу, но мне все же почему-то он до сих пор снится только маленьким. Во сне я чувствую запах наглаженных пеленок и его сладкий, молочный младенческий запах.

Был знойный июльский день, От жары звенело в воздухе. Она утомляла и не оставляла совершенно никаких сил и настроения для работы. Недолго мучаясь угрызениями совести, мы с братом собрались на озеро, которое было километрах в двух от нашей деревни. Выгнали автомобиль брата за ворота и помчались на нем купаться. Дорога была ухабистая и из-за отсутствия дождя невозможно пыльная. Вскоре наш автомобиль, так как у него были открыты окна, стал больше похож на пылесос, а мы сидящими внутри него. Закрыть окна тоже не представлялось возможным из-за опасности получения теплового удара внутри автомобиля, но минуты через 3 мы выехали на асфальтированную дорогу, и пыль исчезла, оставив на панели приборов коричнево-серый слой. По асфальту мы долетели за считанные секунды до пляжа, на котором уже проводило досуг немалое количество деревенских жителей. Многие мужчины купались в семейных трусах совершенно немыслимой формы и расцветки, но это их ни капельки не смущало, так как мало кто из них был трезв. Женщины же, напротив, были в основном трезвы и в соответствующей общественным купальным процедурам одежде. Причем, как я приметил, все мужчины были поджары, а женщины, даже еще относительно молодые, имели тучные формы. У озера мы встретили знакомую молодежную компанию и пристроились рядом с ней. Компания попивала дешевое пиво из больших пластиковых бутылок и из такой же бутылки, какую-то сероватую, мутную, жидкость, которой оказалась брага. Компания уже была в развязано-веселом состоянии и разговаривала, преимущественно употребляя матерные слова, так что смысл разговора я не совсем мог уловить (если он вообще был). Причем радость, обида, раздражение и другие проявления каких-либо эмоций выражались примерно одинаково, иногда изменяя тональность, где самым приличным словом было «сука», которое служило для связи одного предложения с другим. Мы поздоровались со всеми за руку, нам тут же был предложен «древнерусский напиток-брага» и пиво, от которых мы отказались. Мы пристроились рядом со всеми на своих полотенцах. Скинув с себя шорты и оставшись в купальных плавках, мы лениво побрели к воде. Зайдя в воду по пояс, мы с братом нырнули. Вода обожгла мою кожу приятной прохладой, в теле появилась бодрость, и захотелось плыть, ритмично работая всеми конечностями. Сделав еще пару нырков, я поплыл ближе к берегу. Около берега в воде виднелась фигура моего брата, который был похож на ленивого тюленя. Он, смешно лежа в воде, опускал лицо в нее, набирал в рот воды и струей выпускал её изо рта. Доплыв до него, я лег рядом и стал делать то же самое. Только я скорее был похож на мокрого суслика, а не на тюленя, так как братец был намного крупнее меня. Вскоре я замерз и вылез на берег, вытерся полотенцем и лег на него. Подошел и братец, поблескивая на солнце загорелым, большим, гладким и мокрым телом, картину только портили его купальные плавки, из которых он вырос еще лет десять тому назад и которые врезались в его тело, до неприличия облегая его. Так что картина была с налетом легкого эротизма.