А ты помнишь?.. - страница 17

Мы пробирались сквозь чащу и были мужественны, выносливы, продирались сквозь заросли кустарника, осторожно раздвигали ветви, крадучись, пригибаясь, шли… Надо было скрываться и быть крайне осторожными. Отовсюду можно было ожидать нападения, словом были начеку!.. Вся обстановка требовала тайного, тихого подхода к месту возможного нападения противника. Мы и крались… Мы, это отважные бойцы того воинского подразделения, на участь которого выпала честь защищать свою землю от нашествия покорителей самого лучшего из народа. На нашу честь выпала доля защитников отечества и нашего края!.. А вы как думали? только так… Великая честь!..

Осторожно выглянув, мы увидели «врагов земли родной», они тесными колоннами надвигались на нас, и нам срочно надо было предпринимать что-то такое, граничащее с подвигом и геройством. Да! надо было приниматься за дело… И мы взялись за дело так, что всех, всех победили!.. Тяжёлыми усилиями досталась нам победа. С триумфом и торжеством возвращались мы в штаб-землянку. Уже на подходе к месту своей постоянной дислокации мы встретили другое наше подразделение во главе с Сашей Артюховым. И они всех на свете победили, врагов конечно…

* * *

Мы играли, играли в «войнушку», тогда многие мальчишки старались быть только бойцами героической Красной армии и никто не хотел играть фашистов… Мы не были дети послевоенных лет, но начало шестидесятых. Однако были живы непосредственные участники боёв на фронтах Отечественной, что пронеслась над страной. Их рассказами, романами о войне, повестями об отважных партизанах, разведчиках были буквально наполнены наши совсем юные головы. Начитавшись, наслушавшись, мы тоже желали участвовать в защите своей отчизны, а как? Играми!

Враги были воображаемые, числом неперечесть, упорно и лавинами накатывающие на горстку отважных бойцов, то есть нас. Мы играли…

Это было такое время, когда наши старшие товарищи, которые оторвались от нас года на два, полтора по возрасту резко ушли от нас своими уже совсем другими интересами, наши же увлечения существенно отстали от них. Им надо было думать о тонких девичьих талиях, о том, как нежно и томно обнимают их неумелыми ещё руками, о загорелых ножках, о смехе звонком, девичьем, что струился вроде независимо от мальчиков, но тем самым привлекая их. Да! они, старшие товарищи, уже совсем думали о другом… О вечном, почти мистическом увлечении, красивом, чувственном, окутывающем человеческую сексуальность. Но мы этого конечно ещё не испытывали, а они не обо всём ещё догадывались. Возрастом, природой им прозвучал зов, и им не интересно было с нами, то есть мелюзгой. В представлении, сознании наших друзей – мы были мелюзгой, но не нашем… В наших же головах крутилось вообще нормальное к себе отношение, сообразно нашему возрасту. Это потом в будущих годах мы догоним увлечения старших и сами ринемся навстречу своим мыслям о девочках, и нас коснётся романтика, цветы, музыка, лунный свет, а это по сути, лишь способ, применяемый природой, чтобы сблизиться с девушками, жизнь как не крути, всё вокруг них крутится. «Черноброва и кудрява, красна девица-душа! Шепчут все: – Петрова Клава, невозможно хороша!»^> [2]

Наши увлечённости тогда остались при нас… Какие? да мальчишеские! в мире и сознании которых, ещё и вовсе не селились девочки. Нет, конечно, мы играли с ними, но как с друзьями, а не как с жителями земли, но противоположного пола. Нам было просто интересно с ними бегать, играть в догонялки, в лапту, «выжигалку», «чижика», городки, а ещё завеяться далеко за околицей посёлка и изображать из себя, то казаков, то разбойников. Лазить и догонять друг друга по заброшенным домам-сараям, по срубам недостроенных домов. Летними вечерами, сидя на скамейках возле домов, под шелестящими тополями негромко отвечать друг другу в «верю-неверю» или предаваться простой, интересной забаве…