* * *
Другая арена «боевых действий» был заброшенный сарай, что находился в лесу, за улицей Северной, в метрах пятидесяти от жилых домов, но скрытый деревьями, а значит для нас в самый раз, безлюдный и загадочный. Одиноко стоящий, не связанный ничем с другими постройками и посреди большой поляны. Что было там до нас, не знаю… И нас это не интересовало. Главное, что к нему никто не подходил, никто не использовал. Строение крупное, с большим количеством перегородок и таинственным чердаком, где можно было легко спрятаться и играть себе в то, что душе угодно. В какое-то время, нам надоело «отражать» многочисленные атаки противника возле локаторов и мы как-то незаметно и плавно переселились в это заброшенное сооружение. Я так и не понял, на какую надобность в своё время оно было построено.
Итак… Сейчас не помню, кто открыл, показал нам его, вероятно Толик Горбатовский, недалеко жил или кто ещё, но нам было здесь хорошо. Здесь мы долго устраивали всякие игры боёв, быстро переходящие с фронтов Отечественной к боям Гражданской войн, здесь часто делились на две команды, в равных долях и задача была таковой, чтобы увидеть первым противника и крикнуть:
– Толик, бах-бах! Я тебя подстрелил, – и Толик выбывал и ждал окончания схватки, а рядом с ним уже отдыхал его противник Генка, что был им же и «подстрелен». Теперь они наблюдали, чем же закончится поединок, чья сторона возьмёт верх. Встревать в происходящее они ни в коем случае не имели право, ведь их как бы и не было уже до окончания этого эпизода игры, вот молча и посматривали за сторонами воюющих. Но такое, без споров, не всегда обходилось, никому не хотелось быстро быть «убитыми» и ждать окончания боя, а это нудно и тянется до нельзя долго. Затевался спор, кто кого первый увидел, а значит, победил и спор ни к чему не приводил. Каждая сторона считала, что была права.
– Я тебя первый увидел, когда ты высунулся…
– Нет, я первей увидал! Ты обманщик, я первей…
И кто из них прав, поди разберись, но спорили до хрипоты и без рукопашного боя…
Сарай позволял хорошо прятаться, маскироваться, главное не выйти на солнечную сторону и не бросить тень, по ней живо вычисляли и шансы на «выживание» были нулевые. Большим преимуществом владела та группа, что сидела в чердачном помещении или пряталась на крыше. Туда и надо было ухитриться незаметно залезть и выследить противную сторону. Сноровка взбираться по сараям, карабкаться по кровли у нас была отменной, не помню, чтобы кто сорвался и упал, такого не было. Умение лазить по чердакам и крышам оттачивалась с малых лет, и родители как-то не ограничивали нас, видимо сами были такими и считали, что и мы должны быть ловкими и вёрткими.
Оружие домой не брали, а прятали недалеко в кустах, прикрывали травой. Удобно было, шли налегке, как обычно бурно обсуждая, кто кого победил и как ловко он это сделал, с другой стороны естественно слышались возражения.
– Ой, ой!.. А я- то тебя, помнишь, как подстерёг, ты только, а я тебя…
– Ха! Расскажи дяди… Петухи смеются! Подстерёг он меня… Да если бы я…
И так всегда, если бы, да кабы, да вот когда, тогда уж конечно… Словно сейчас слышу голоса, их хрипотцу, интонацию, задиристый тон…
На следующий день, когда не было домашней работы, а такое счастье редко выпадало, договаривались «на когда» встречаемся и встречались. Всё повторялось, менялись лишь оружием и бойцами, да придумывали новые сюжеты, как лучше, ловчее победить неприятеля.
