Читать онлайн Юлия Резник - А я тебя да



1. Глава 1

Все произведения автора являются художественным вымыслом.

Совпадения случайны.

Вера

– Ну, давай уж, Георгий Борисович, не томи. Что там? – поторопила я своего лечащего врача, бросив очередной любопытный взгляд в окно, за которым, похоже, пока я прозябала в больничных кабинетах, наконец, случилась весна.

– Если честно, это я бы предпочел обсудить в присутствии твоего мужа.

– А! – отмахнулась я. – Его сегодня не будет. Какое-то важное совещание в конторе.

Порыв ветра раздул вертикальные планки жалюзи. Те плавно выгнулись, нарезав проникающий в окно свет на причудливой формы ломти, и лениво качнулись обратно.

– А что, все настолько плохо, что без Шведова не обойтись?

Я широко улыбнулась, но Бутенко моим хорошим настроением не проникся. Хмуро растер пальцами переносицу и как-то устало прикрыл глаза.

– Нет, Вер, не плохо. Все, как я и предполагал.

– Вот как? Значит, это… это уже точно?

– Да. Никаких сомнений.

Я зажмурилась, наслаждаясь мягким прикосновением ветра к лицу. Углубила дыхание, жадно впитывая проникающие в окно ароматы: соль океана, мед цветущих садов, горечь разморенного на солнце можжевельника. Моя тридцать первая весна пахла невероятно ярко, как, пожалуй, еще ни одна весна до этой...

Я приложила руку к низу живота. Ух ты! Ну, привет-привет. Ты там растешь, да?

В диалог с самой собой проник скрип открывающейся двери. Образовавшийся сквозняк с еще большей силой рванул от окна несчастные жалюзи. Те отозвались жалобным предостерегающим хрустом.

– Привет. Успел? – спросил мой муж, влетая в кабинет. Его неподъемно тяжелый взгляд прочертил черту от Бутенко ко мне и задержался. Интересно, он всегда так на меня смотрел? Как будто я настолько ему принадлежу, что даже изменения в биохимии моего организма невозможны без его на то позволения?

– Так точно, Сем. К самому главному. Я как раз говорил Вере о том, что…

Отгородившись от настоящего, я прикрыла глаза, возвращаясь в день нашего с мужем знакомства. Это случилось одиннадцать лет назад. Целых одиннадцать лет, боже… Когда они проскочили?

– На, Стужина. Не реви, – рявкнула моя одногруппница, вкладывая мне в руку раздобытую в столовке салфетку: – Не ты первая – не ты последняя.

Я сидела, забившись в безопасный угол под лестницей между первым и цокольным этажами, и в самом деле ревела белугой.

– Что значит, не первая? – шмыгнула носом.

– А то! Про этого старого козла нехорошие слухи ходят.

– Типа, он всем предлагает переспать под риском отчисления?

– Да не ори ты! – округлила глаза Майка.

– Чего это? Пусть все знают! Я еще и в деканат пойду…

– Ага. И что скажешь?

– То и скажу. Что пристал! Что зажал, когда все ушли, прям у кафедры.

– Ну а Бутанов скажет, что такого не было. И что ты специально дождалась, когда вы останетесь одни, чтобы опорочить его доброе имя. Твое слово против его. Как думаешь, кому поверят?

– Зачем бы я стала его порочить? – всхлипнула я, с остервенением оттирая щеки шершавой, как наждачка, салфеткой. Нос к тому моменту распух, глаза покраснели, а кудрявые волосы завились из-за дикой влажности в тугие спирали и как антенны взвились над головой. Одним словом – ужас. И тем непонятнее, почему именно ко мне Бутанов воспылал страстью. Были в нашей группе девочки и покрасивее.

– Чтоб отомстить ему за принципиальность.

– Какую еще принципиальность, Май? – я громко высморкалась.

– Ты у него какой раз пересдаешь промку?

– Третий!

– Вот! А значит, что? Тебя вот-вот внесут в списки на отчисление.

– Не напоминай.

– Как мне кажется, это достойный повод для мести.

– Да не мщу я! Он ко мне полез. Стал сдирать джинсы… Если бы я не двинула ему по харе книгой…

– Господи, ты еще его и ударила?

– А что мне было делать? Может, там под него и лечь?!

Меня трясло. Я плотней запахнула полы на курточке и обняла себя, подтянув коленки к груди. Может, все дело в ней?! Если что меня и выделяло среди других девочек – так это именно грудь. «Вот это буфера!» – этот комментарий в свой адрес я слышала бесчисленное множество раз.

– Блин, ну я даже не знаю, – не нашлась с ответом Майка. Села рядом. Вздохнула. Поддела ногтем заусеницу на указательном пальце, раздирая кожу до крови.

– Я слышала, есть еще горячая линия, куда можно обращаться с такими проблемами.

– Опять же – твое слово против его, Вер.

– Тогда что мне делать?!

– Понятия не имею. Как вариант – согласиться. Не такой уж он и старый.

– Ты спятила? – недоверчиво протянула я. – Никогда такого не будет.

– Да я же просто варианты накидываю, Вер.

– Дерьмовые у тебя какие-то варианты.

– Придумай лучше, – огрызнулась Майка.

– А вот и придумаю! Даже не сомневайся. – Я вскочила в запале, подхватила свой рюкзачок и взбежала вверх по лестнице. Майка топала следом:

– Что ты собираешься делать?

– Заявлю на него в полицию.

– Еще лучше! – закатила глаза подруга. – Те и пальцем не пошевелят, пока тебя не убьют. У меня тетка заявила на своего бывшего, который угрожал ее изуродовать. Знаешь что ей сказали? Приходите, когда это случится.

– Может, ей попался некомпетентный сотрудник, – пробурчала я, с трудом открывая тяжеленную входную дверь. Майка еще пыталась меня вразумить, но я ее не слушала, почему-то и впрямь веря, что нашла реальный выход из, казалось бы, патовой ситуации.

– В ментуру я с тобой не пойду. Так и знай.

Я пожала плечами и, бросив Майку, двинулась в сторону парка, который как раз примыкал к местному УВД. Взлетела вверх по ступенькам и, не давая себе передумать, пошла прямиком к дежурке. На подходе моя уверенность чуть померкла. Мне еще никогда не доводилось бывать в подобных учреждениях. И я даже представить себе не могла, что мне придется разговаривать с дежурным через коммуникатор и пуленепробиваемое стекло. К страху очень скоро присоединился душный липкий стыд.

– Значит, хотите написать заявление о покушении на изнасилование?

– Не знаю, – растерялась я под пристальным взглядом незнакомых зевак, сидящих тут же на неудобных металлических стульях. Наверное, у этих людей тоже были какие-то проблемы, раз они пришли сюда. И уж, конечно, они были не виноваты, что эта драма разыгрывается у них на глазах, но мне от этого осознания было не легче. Я чувствовала себя ужасно неловко. Будто меня раздели и выставили перед ними голой. – Если так это называется.

– Леонид Васильич! Лё-ё-ёнь, прими у девушки заявление, – издевательским голосом позвал дежурный.

– А что там? – откликнулся, видно, тот самый Лёня.

– Чуть не изнасиловал ее, говорит, учитель, прикинь?

– Преподаватель, – поправила я, почувствовав щекой чей-то взгляд со стороны зарешеченного прохода вглубь здания. Потерла место ожога рукой и… резко обернулась, словно услышав требующую незамедлительного подчинения команду. Как раз в тот момент, когда мой сталкер выступил в коридор из тени.

– Я разберусь. С девушкой, – заявил он тихим голосом, окутывающим бархатом на низах.

– Да вы что, Семен Валерьевич, это же ерунда… Это ж…

Было даже интересно наблюдать, как перед ним едва ли не на пузе ползают те, кто еще секунду назад, упиваясь властью, в открытую надо мной издевались.

– Где мы можем расположиться?

– Да где угодно, но зачем оно вам…

Тот, кого назвали Семеном Валерьевичем, нетерпеливо дернул плечом. И одного этого жеста хватило, чтобы лебезящий мужик заткнулся, вскочил, схватил какие-то ключи и буквально бегом выбежал из дежурки. Я проводила его спину удивленным, немного растерянным взглядом и снова уставилась на вызвавшегося мне помочь мужчину.

– Пройдемте.

Я заставила себя благодарно улыбнуться, а вот на шаг к двери решилась не сразу. Уж слишком плотной была аура власти, окружающая этого мужика. Подгоняя меня, он вздернул темную бровь. Я, наконец, отмерла и тихонько прошмыгнула в открытую дверь. Так близко мимо него, что нос защекотал свежий аромат его настиранной и отутюженной до скрипа рубашки. В мире искусственно синтезированных ароматов это было как воспоминания из детства. Лето. Бабушкин дом, пуховая перина на панцирной сетке. Прохладные простыни на разгоряченной поцелованной солнцем коже. Ощущение защищенности и безопасности.

– Может быть, чаю?

После издевательского приема в дежурке предложение Семена Валерьевича я восприняла с большой благодарностью. И на чай согласилась, хотя, если честно, волнение было таким, что вряд ли бы что полезло мне в горло.

Чай полагалось приготовить тому самому дежурному, что открыл нам дверь в обшарпанный тесный кабинетик. Он, кажется, ошалел от того, что ему предстоит выступить в роли официанта, но возражений на этот счет не последовало. Наверное, все же уже тогда Семен мог продавить взглядом кого угодно…

– Начнем? Основные моменты я понял. Но в заявлении все надо изложить подробнейшим образом.

– Хорошо, – покладисто кивнула я.

– Значит, вы учитесь на первом курсе биофака? Как вас угораздило?

Конечно, это не имело никакого отношения к заявлению, но почему-то тогда я вообще не придала этому значения. И простодушно заметила:

– Я люблю животных. Морских – в большей степени.

– Дайте угадаю. Планируете изучать дельфинов?

– Нет! Акул.

– Акул? – он как будто бы удивился.

– Да!

– Интересный выбор. И чем же они вас так привлекают?

– Наверное, своей беззащитностью.

– Это акулы-то беззащитные?

Он тогда впервые улыбнулся. Хищно сверкнул зубами. Я сглотнула, пораженная в самое сердце, но вряд ли это было осознанно.

– Д-да. Видите ли, их вылавливают просто в промышленных масштабах. В этом смысле дельфины гораздо больше защищены. Популяция же акул сокращается настолько стремительными темпами, что через пару десятков лет их не останется вовсе, и…

– И?

– Океан заболеет, – что-то во взгляде этого странного мужчины заставило меня смутиться, – может быть, вернемся к моему заявлению? Мне сегодня еще нужно подготовиться к контрольной…

– Конечно. На чем мы закончили? Ах да, гражданин Бутанов осуществил действия… Какие действия, кстати?

Это было самое стыдное. Озвучить. Я краснела, бледнела. Глотала чай, потому что горло немилосердно сохло.

– И в этот момент вы его ударили книжкой и…

– Выбежала, – закончила я едва слышно.

– Вера, вам нечего стыдиться. Совершенно. Вы молодец, что нашли в себе силы противостоять насилию.

– Я просто не хотела, чтобы мой первый раз случился так… – какого-то черта разоткровенничалась я и, чуть не сгорев со стыда, когда осознала, что же ляпнула, окунула взгляд в опустевшую чашку. – Так я могу идти?

– Конечно. И ничего не бойтесь.

Семен поймал мой смущенный испуганный взгляд и держал до тех пор, пока я не выпрямила скруглившуюся под весом проблем спину.

– Вера! Вер! – мой заплыв в прошлое прервал сиплый голос мужа. Я моргнула, выныривая из штормящего моря воспоминаний. С удивлением опустила взгляд на сидящего передо мной Шведова. Мы остались в кабинете одни, Жорка тактично оставил нас, но даже это не повод вставать передо мной на колени. Какого черта он творит?

– Что ты делаешь?

– А ты? Почему ты улыбаешься? Что тебя, мать его, смешит, а?

Ух ты. А ведь он на грани срыва…

– Смешит? – я широко улыбнулась. – Не знаю. Вероятно, сама ситуация.

– Ты слышала, что сказал Жорка?! Ты вообще слышала? – заорал Шведов, брызжа слюной.

– Аха.

– И тебе смешно?!

– Конечно.

– У тебя рак! В тебе сидит огромная бомба с часовым механизмом и тикает! Бутенко настаивает на операции, Вера! Ты знаешь, что это означает?

Острый взгляд, о который можно порезаться. Я это точно знала. Потому что резалась об него столько раз, столько гребаных раз…