Зоя сварила манную кашу с орехами и изюмом, но Славик есть не стал. Даже с ложечки. Даже когда Зоя стала перед ним на колени.
– Ты же голоден! Мой золотой!
– Пошла куда подальше ваша гадкая каша! – демонстративно задрожал Славик и по охватившему с недавних пор их детский сад поветрию повернулся к нам спиной и похлопал себя по своим ягодицам каждая размером с дольку абхазского апельсина. Именно абхазского.
Я давно не слышал звук крови, шумящей в голове. Это достаточно яростный, клокочущий звук.
Я как на автомате, не понимая, зачем и для чего, шагнул к Славику, рывком приподнял за шиворот и смачно шлёпнул по игрушечному подобию заднего места. Всего один раз, господин высший судья!
Славик затрепетал и словно потерял сознание от злости, перехватившей ему горло.
Я попытался мысленно оправдать себя тем классическим примером, когда в далеко не поэтической «Педагогической поэме» Макаренко, великий мэтр воспитания не воспитуемых, влепил отменную затрещину Задорову, доставшему его своей интеллигентной наглостью. И хотя эта пощёчина навсегда пресекла дерзость колонистов, сам Антон Семёнович с тяжёлым сердцем потом всегда видел в ней не только преступление, но и крушение его педагогической личности и созданной им системы.
Зоя с бледным, отсутствующим взглядом бережно отнесла враз притихшего Славика на диван. Как тяжелораненого. И сама рухнула рядом с ним. Кажется, она едва сдерживала слёзы. Точнее, самые настоящие рыдания.
Я ушёл в другую комнату, прижался лбом к холодному окну и сделал вид, что гляжу на улицу. Не видя, однако, ни зги. Там словно бы стояла настоящая «тьма египетская». На самом деле, фонари горели бодро и даже с ликованием: жёлтые пузыри этих солнышек романтично искрились в дискретных дождинках октябрьского сеянца. Мне же глаза застила тёмная завеса.
Постучала Зоя.
– Серёженька, Славик спит…
– Ясно, – сказал я голосом человека, виноватого во всех бедах человечества. Того, которое за окном…
– Мне так неловко перед тобой.
– Я сам хорош.
– Мы достали тебя. Прости… Разве такой жизни для себя ты хотел, когда мы первый раз ехали к тебе на дачу? Давай мы со Славиком поживём у меня до возвращения Тони…
– Я не желаю муссировать эту тему! – заговорил я почти круто, чуть ли не как самый настоящий мужик. – Знаешь, я все ещё не хочу с тобой расставаться, – почти дерзко заметил я, упёрто глядя во «тьму кромешную» за окном, а на самом деле – внутрь самого себя: – У меня такое ощущение, что тогда обрушатся все наши надежды…
– Кажется, все к этому идёт… Тоне предложили в Москве перспективную хорошую работу. Очень хорошую.
– Позволь мне догадаться на раз-два. Может, в Министерстве обороны?
– Горячо…
– Что же ты молчала? И каким образом на твою дочь такая манна небесная просыпалась?
– Пашины сослуживцы по Чечне поднапряглись. Кстати, эти люди уже вышли на след того, кто заказал моего зятя…
Если вам понравилась книга, поддержите автора, купив полную версию по ссылке ниже.
Продолжить чтение
