Мы вернулись к девушке для оформления медкарты, а потом сели возле второго кабинета, на двери которого вывешен список с фамилиями людей, записанных сегодня на приём. Всё забито с восьми утра до половины третьего дня. Каждому пациенту на общение с врачом выделено по двадцать восемь минут. Заведующий сказал нам ждать, пока не появится окошко. Мы просидели с половины одиннадцатого почти до часа. Я была готова ждать хоть до конца рабочего дня, потому что уйти ни с чем мы не могли. Моя мама, как Бран Старк из «Игры престолов», не для того проделала этот путь и ждала направления девять дней.
График приёма сдвинулся, медсестра вызывала всех из списка, иногда пропихивая кого-то стороннего, как нас. Чтобы скоротать время ожидания, я читала отзывы (в основном положительные) о работе онколога, который будет нас консультировать. Настроила маму, что он хороший парень, всем помогает и обязательно её вылечит.
Поскольку у меня мало опыта общения с врачами, мы решили, что с мамой в кабинет пойдёт Маргарита Анатольевна, а я подожду их в коридоре. Дала Маргарите Анатольевне свой айфон, чтобы она записала беседу, а я потом могла послушать. Медсестра вызвала маму в 12:43. Я считала минуты на фитнес-браслете и крутила в голове «двенадцать сорок три». Мама родилась в декабре – это двенадцатый месяц. Восемь лет назад ей было сорок три года, а мне – двадцать два. Два плюс два равняется четырём… А это о чём?
Полчаса я так и просидела без телефона, в ожидании вердикта и глядя на людей, изнурённых бесконечной сдачей анализов и прохождением курсов химиотерапии. Все худые с похожими лицами. У большинства сухая или облезшая кожа на руках, острые скулы, тёмные круги под глазами и блестящие парики. Пока я сидела в онкологическом эпицентре, у меня с нарастающей силой разболелся живот. Я заметила напротив мужчину с выведенной кишкой, как у дяди Юры, бабушкиного друга. Узнала колостому по выделяющемуся под рубашкой бугру внизу живота. Недавно я читала про эту операцию, когда, цитирую, «наглухо зашивают анус» и выводят петлю толстой, тонкой, тощей или подвздошной кишки наружу. Такие операции обычно проводят при колоректальном раке, осложнениях кишечной непроходимости (что меня особенно настораживает) и других заболеваниях.
– Ваше имя? – спросил у мамы врач за дверью.
– Черных Елена Михайловна.
– А вы по записи?
– Мы из Ростова, – ответила Маргарита Анатольевна, наверное, имея в виду, что мы не от местного врача сюда попали.
– Да хоть из Колымы. Как вы оказались в кабинете?
– Через заведующего, – ответила мама. Я бы вспылила и сказала, что через дверь, блин!
– С чем пришли? – спросил врач.
– У меня была операция…
– А кто вас сюда направил? – перебил он.
– Ростовские врачи не смогли сделать биопсию поджелудочной, сказали, что нет нужного оборудования, – помогла Маргарита Анатольевна.
– В городе-миллионнике нет аппаратуры?
– КТ показала, что опухоль неоперабельная, – мама стала говорить всё, что знает о своей болезни. Я бы тоже растерялась.
– Они вас постоянно сюда будут присылать? На каждую манипуляцию мы требуем направление по пятьдесят седьмой форме12, – сказал врач. – Я не шучу. Не то, что я вредный. Мне вообще всё равно, хоть все бесплатно лечитесь. У меня зарплата одинаковая. Сейчас мужчина вышел с платной консультации, но это на мой доход никак не влияет. Такой порядок.
– Вы нас тоже поймите, нам некуда больше стучаться, – сказала Маргарита Анатольевна.
