– Может, поищем железнодорожные кассы? – спросил я у Степана.
Возникло непреодолимое желание быстро убраться из этого места. В кассах было еще хуже. Мне удалось пролезть вглубь зала на пару десятков метров, но потом, плюнув на эту глупую затею, обдирая чьи-то пуговицы, я ринулся обратно.
– Давайте выпьем холодного пива, – трезво оценил ситуацию Николай.
Мы покинули площадь. Пересекли большой сквер и широкую улицу. На ней мы обнаружили гигантский рынок. Он тут же всосал нас, как мошкару, в свой желудок через увешанные флажками широкие ворота. Его внутренние пространства делились на этажи, которые больше напоминали уровни. Николай на радостях купил ярко-желтый рюкзак за четыре доллара, который стал разваливаться на пятый день, а на десятый уже ехал в мусоровозе по просторам Синьцзяня.
Волна разнообразного шмотья вынесла нас на третий уровень – к ботинкам. Возле побитого, испачканного, потертого, практически изнасилованного манекена отирался молодой уйгур в черных брюках и простецком белом поло. Щуря в нашу сторону ленивые глаза, он вертел на пальце дешевый брелок без ключей.
– Привет, Одесса! – ляпнул, вдруг, малый, когда мы с ним поравнялись.
– Что это значит, я не понял? – спросил почему-то у меня
Николай.
Я подошел к парню и осведомился:
– Вас как зовут?
– Мой имя Абдул.
– А меня Сережа, – решил я, что завожу полезное знакомство.
Парняга продолжал крутить брелок на пальце.
– Послушай, Абдул, а с чего это ты решил, что мы Одесса?
– У нас там други, – пояснил Абдул, не меняясь в лице.
– И, что? Мы похожи на одесситов?
– Чут чуть.
– А ты, вообще, чем занимаешься?
– Я студент. Мое тут практик.
– На рынке?
– Тут многа русский… я говорил с ним… это хороший практик, – зазвенел его отвратительный голосок.
По облику Абдула спокойно гулял почти нулевой интеллект: бритая лысая голова, желтое и плоское лицо – с обиженных женственных губ стекали стриженые усики. Сонные глаза вообще ничего не выражали.
– Абдул, помоги билеты купить на поезд до Ланьчжоу.
– А что, это проблем? – вяло протянул «студент».
– Да вот, знаешь, надо.
Абдул лениво отклеился от стенки и направился к выходу. Этажом ниже он встретил дружка по имени Муслим и что– то скороговоркой надиктовал ему на ухо. Затем, взявшись, как дети за руки, они побежали по длинной лестнице вниз – на уровень первого этажа. Мы устремились за ними.
– Парни, конечно, принесут подделку? – предположил Степа.
– Этим «студентам-заочникам» верить нельзя.
– Проверим у полицейского.
На привокзальной площади народу слегка поубавилось. Солнце подобралось к зениту, нагревая наши головы – особенно голову Абдула. Вокруг нарисовалась небольшая банда «студентов-заочников». Я достал голландский табак и раздал всем желающим бумажки для самокруток – «студенты» взялись за дело.
Никто, кроме Абдула и Толика, на русском не говорил. Толик, высокий узбек, первый полез знакомиться. На голове он носил черный сноп волос, который покачивался там, как тюк на верблюде. Толик, в отличие от лысого дружка, распространял вокруг здоровый дух веселого авантюризма.
– А вы были Германь? – первым делом спросил у нас Толик.
– Были, брат.
– Я тоже скоро поехать…
– В Германию?
– У меня там родственник живет… к нему еду. В Германь хорошо, – добавил он сладким, как дыня голосом.
Билетов ждали минут двадцать. Заочники успели выкурить почти весь мой табак. Наконец, принесли три картонных прямоугольника. Мы показали их ближайшему полицейскому, как специалисту по ценным бумагам. Полицейский повертел их перед глазами, потом стал махать руками и восторженно кивать головой. Внимательно следя за его жестами, мы решили – билеты настоящие.
