На тёмно-синем небе потихоньку проступали звёзды. А в комнате стало совсем темно. Или мне так показалось, потому что долго смотрела на луну.
Какое-то время сидела, подтянув ноги на стул и зацепившись пальцами за край стола, думала, потом вернулась в кровать и, не находя удобного положения, свернулась на краю. Заворожённо смотрела на гипнотизирующий танец языков пламени. Сознание было спутанным, мысли кружились в голове беспокойным роем, в висках пульсировала боль. В какой-то момент веки начали тяжелеть, тело приятно расслабилось, и я уснула.
Если в прошлый раз я два дня спала как убитая, то в этот – очень беспокойно дремала. Ворочалась, не находя себе места. Вздрагивала от любого шороха, скрипа двери, от постукивания когтей волка по деревянному полу. Приоткрывала глаза, натыкалась взглядом на камин, пустое кресло и проваливалась снова.
В какой-то момент сон дорисовал, что я сижу в кресле и смотрю в зеркало на стене, плавно покачиваюсь, вглядываясь в отражение. Вдаль вижу размыто. Вместо глаз тёмные пятна, сливающиеся с глазницами, общий силуэт неясный. И тут на губах отражения медленно расплывается жуткая кривая улыбка. Но сама я сижу со спокойным лицом. А оно смотрит, смотрит. Улыбается. Я медленно склоняю голову набок, отражение повторяет. Всё думаю, что просто кажется, но всё же неприятно, поэтому отворачиваюсь. Смотрю на огонь камина, слушаю тихое тиканье часов. И эти равномерные звуки в тишине становятся всё более отчётливыми и громкими.
Тик-так… Тик-так…
Нет, это не часы, а пульс стучит по вискам.
Я распахнула глаза. Села рывком, свесив ноги. Почувствовала, что снова неприятно пропотела, весь свитер сырой. Посидела ещё немного, смотря перед собой пустым взглядом. Сонно протерев глаза, прочистила горло и попыталась заговорить. Не ожидала, что получится, вышли мычаще-гудящие звуки. Абырвалг, хы-ы… Прямо стыдно стало, чувствую себя какой-то умалишённой каждый раз, когда порождаю звуки. Язык с трудом ворочался, но после небольшой тренировки вышла невнятная, как у пьяного, речь с заиканиями. Уже что-то…
Я аккуратно спрыгнула на пол и подошла к зеркалу. Всё та же незнакомка спокойно смотрела на меня, а я на неё. Раньше моё лицо в расслабленном состоянии казалось хмурым и недовольным, а теперь умиротворённое и грустное, как на иконе какой-то. Покривлялась этой спортивной девице и состроила рожицу. Эх… Свет мой, зеркальце, скажи: кто спёр моё тело? И как теперь жить… непонятно где непонятно в ком.
Выглянув из комнаты, я пошла искать хозяина. Взгляд упал на чёрное пятно, оно тянулось по полу коридора и переходило на стену, как будто на деревянные доски когда-то плеснули кислотой. Вчера в темноте не разглядела. Сейчас же тусклый свет бледно освещал помещение, выхватывая часть стены и дверной проём. В углу всё тот же стул, на нём таз.
Я повернула голову к окну. Близился вечер. На горизонте, отсвечивая на лёгкие перистые облака, алело тусклое зарево. Пурга закончилась, и теперь ровный ряд заснеженных елей за стеклом был отчётливо виден. Я медленно повела рукой по шершавому подоконнику, пока шагала. Засмотревшись, столкнулась с мужчиной и, подняв взгляд, тут же неловко отошла на шаг.
– Гопрое укро, – маловразумительно промямлила я, косясь на нож в его руках, и отступила ещё немного. Параноик х2. К малознакомым людям с ножом уровень доверия резко падает. А он так выглядит, словно с этим ножом в руке и родился. Краси… гармонично.
