– И все-таки, что в этой улице особенного?
– Человек не должен ее видеть только потому, что он не в состоянии ее оценить. Это как с розой, она тебе нравится, но как только ты к ней прикоснешься, то уколешься о шипы. Это рай, только в раю нельзя побывать человеку, пока он не умрет.
– Райская улица… Интересно, и что же в ней такого красивого?
– С виду это обычная улица, я вижу ее из окна своего дома, и чувствую страх, мертвый и завораживающий, это единственное правдивое чувство, которое я ощущаю. Как будто бы я испытываю на себе смерть всех тех, кто погиб на этой улице. Это страшно. По правде говоря, я и сейчас боюсь.
– Чего же?
– Желания, иногда мне хочется на ней побывать, несмотря на то, что я знаю. Удовольствия, потому что улица отдает всю себя без остатка, всю атмосферу, все изящество. Хочется побывать там, где нет места простым смертным.
– Может, мы сходим туда вместе, – голос человека был заинтересованным, и хотя он сомневался в словах Вадима, эта история его привлекла. – Я уверен: в ней нет ничего страшного.
– Вы что, меня не слышите? – повысил голос Вадим. – Я же сказал: этого делать нельзя ни в коем случае. Она влечет, но она же и убивает. Вы знаете, что означает мертвое чудо?
– Нет.
– Это когда ты видишь картины, диковины, которые не в силах описать. Что-то не укладывающееся в понятие жизни. То, что видят мертвецы, когда лежат в земле.
– По-вашему, мертвецы что-то видят? – удивленно спросил собеседник.
– О, да, им можно видеть все. И живут они другой жизнью, только ходят по-другому. Все время вспоминают прошлое и разговаривают на ином языке. Только они могут ходить по этой улице.
– Постойте, значит, эта улица предназначена для мертвых?
– Нет, эта улица показывает все то, что видят мертвецы, когда лежат в могилах.
– Почему эта улица такая необычная. Что с ней случилось?
– Сначала я думал, что она проклята, и только потом понял, что это не так. Эта улица существует для равновесия, чтобы не оставалось больше ненужных людей. Она манит живых мертвецов.
– И она манит вас.
– Да это так, – твердо сказал Вадим, – но я ей сопротивляюсь. Я знаю про нее все, и ей меня не одурачить. Я бы хотел как-то уберечь других людей от этой улицы, но я на это не способен, может быть, кто-нибудь другой, но не я. И все же я отвлекся, каждую ночь я слышу голос. Как только это происходит, я просыпаюсь, подхожу к окну и вижу эту улицу. И тогда начинается самое интересное, фонари гаснут, пол начинает сверкать, и издалека я вижу себя на этой улице.
– Как странно. И что вы делаете?
– Сначала просто стою. А потом начинаю кричать, да так громко, что жутко становится от этого крика.
– И что вы кричите?
– Вы удивитесь, я кричу: «Улица безумия, я пришел». А потом через время говорю только уже тише: «Как ты красива, улица, я словно в раю».
– А что потом?
– Потом я отхожу от окна, потому что не в силах смотреть на себя в таком виде. По правде сказать, это чудо, ведь я не смотрю в зеркало, а все равно вижу, как я там кричу.
– Возможно, это галлюцинации.
– Сначала я тоже так думал, – вздохнул Вадим, – и даже пил таблетки, которые выписал мне врач, только они мне не помогли, поэтому я пришел именно к вам, священник, чтобы вы за меня помолились. Я подумал, что, может быть, меня кто-то проклял.
– Я помолюсь за вас. И вы тоже молитесь вместе со мной. Молитесь, когда слышите голос, и молитесь, когда видите себя на той улице.
