Больше я не мог терпеть. Весь мой страх исчез, и я подбежал к отцу, исполненный ярости, не обращая внимания на осколки стекла на полу. Я ненавидел его за то, что он причинял боль самому дорогому человеку в моей жизни. Как мог он так ранить единственного человека, которому было до меня дело? Я пинал его ноги и бил его в живот своими тоненькими ручонками.
– Оставь в покое мою маму, пьяница! Слышишь? – кричал я.
Сначала он остолбенел и встал, как вкопанный. Я чувствовал от него запах алкоголя.
Потом он схватил меня за руки:
–Рамеш, прекрати! – сказал он, пытаясь оттолкнуть меня.
Я прищурил глаза и плотно сжал губы.
– Ненавижу тебя, отец! Я хочу, чтобы ты умер.
Он еще раз толкнул меня, но уже более грубо. Я упал на спину, ударившись головой. В этот момент мне показалось, что электрический ток прошел сквозь мой позвоночник, и я увидел крошечные золотистые огоньки, летящие передо мной.
– Рамеш! – закричала мама. Она подбежала ко мне и подняла мою голову с пола. Как только она убедилась, что я не порезался и не сломал себе ничего, она взяла меня за плечи и помогла присесть. После этого мама посмотрела на отца суженными от злости глазами.
– Ты не мужчина, ты животное! – закричала она.
– Издеваться надо мной тебе мало, теперь ты поднимаешь руку на своего родного сына, свою кровинку! И ты не боишься, что Бог накажет тебя?
– О каком боге ты говоришь? – засмеялся он.
Она покачала головой, не в силах поверить в происходящее.
– О том, который создал тебя.
Он приблизился к нам. Запах алкоголя душил меня. Я закрыл глаза, в страхе ожидая, что он ударит меня.
Но вместо этого он плюнул в лицо моей матери.
– Слушай, женщина. Не пугай меня своим богом. Я не боюсь твоего бога.
Она смотрела ему прямо в глаза, рукавом вытирая слюну с лица.
– Я знаю, почему ты не боишься Бога. Твой бог – это ром. Он сжигает тебя изнутри, проходя по твоим венам. В конечном итоге, он сожжет тебя дотла, и ты окажешься в аду.
Я открыл глаза и посмотрел на него. Глаза отца были красными и впалыми, а его черные волосы выглядели нечесаными и неопрятными. Он слегка покачивался и был обеспокоен, или, по крайней мере, казался таким.
– Господи, помилуй нас грешников, – взмолилась мать, глядя на небеса сквозь окно.
К моему облегчению, отец просто молча посмотрел на нас, взял деньги со стола и ушел.
– О, как же у меня болит спина, – простонал я. Мама обняла меня, и мы вместе начали горько плакать.
Она нежно потерла мою спину и сказала:
– Рамеш, не сердись на своего отца. Он пьян, и не понимает, что делает. Он просто никак не может найти свой путь к Богу.
Она поцеловала меня в лоб и глубоко вздохнула:
– Надеюсь, он найдет путь к Богу, пока еще не будет слишком поздно, – прошептала она.
Мои глаза расширились, и я нахмурился. Мне было не понятно, почему она пыталась оправдать поведение отца.
– Мама, не защищай его, он сам виноват, – сказал я, глядя ей прямо в глаза.
Она уныло посмотрела на меня:
– Пампушка, иногда люди ошибаются, а потом страдают от последствий. И эти последствия отражаются также и на нас.
– Мам, но я не хочу, чтобы отец снова тебя обижал. Пожалуйста, давай уедем от него куда-нибудь далеко-далеко, – упрашивал я.
– Рамеш, тебе легко говорить, но не все так просто. Куда, например, мы можем уехать, малыш? – спросила она.
Теперь я видел, как с ее губ капает кровь, поэтому я выбрался из ее объятий, чтобы встать и достать салфетку со стола. Медленно, стараясь не усугублять боль в спине, я снова опустился на колени рядом с ней. Потом я вытер кровь с ее губ и обернул салфетку вокруг ее порезанного пальца. Она слегка улыбнулась и забрала салфетку из моих рук, взяла мое лицо в свои ладони и подняла мою голову. Мама взглянула мне в глаза обеспокоенным взглядом.
