– Завтра? – удивленно переспросила Яна.
– Да, завтра. Прости. Решил, нам не стоит его пить.
– Ладно. Чай-то сегодня хоть нормальный?
Илья подсел к Яне и поцеловал ее.
– Прости, – повторил он. – Завтра я скуплю тебе всё молоко города, а сегодня у меня непереносимость лактозы.
– На пробежке что-то случилось?
– Ты не захочешь этого слышать.
Яна помолчала, а потом вернула поцелуй и произнесла:
– Тогда и у меня сегодня непереносимость лактозы. Пожелаем, чтобы день выдался удачным?
– Пожелаем.
Однако Илье что-то подсказывало, что это будет тот еще денек.
3
Белый «тигуан» притормозил перед шлагбаумом, и Беата опустила стекло со стороны водителя. Солнце слепило, и она была уверена, что охранник увидит лишь блики. Не глядя показала пропуск и вскинула подбородок, наслаждаясь врывавшимся в салон ветерком.
– Утречко, госпожа Абиссова! – прокричал охранник, парень с некрасивым лицом. – Я уже давно запомнил вашу машинку, даже номера записал! Так что вы в следующий раз, когда подъедете, просто посигнальте! И я этот шлагбаум, если понадобится, хоть руками откину!
– Записал мои номера?
Беата повернула голову в его сторону.
В своем легком платье, пестрившем фиолетовыми, пурпурными и белыми цветками, и в соломенной шляпке с красной лентой, она вышибала землю из-под ног у всякого, кто имел в груди хоть что-то мягче камня. Беата сняла солнцезащитные очки и внимательно посмотрела на охранника. Водянистые глаза того светились. Плотно посаженная кепка скрывала обидную для двадцати пяти лет лысину.
– Конечно же, записал! – воскликнул он, растягивая губы в глупой ухмылке. – Я, знаете ли, с головой дружу, спасибо. Номер-то мне без надобности, зато как удобно: пробьете где-нибудь колесо, а я тут как тут – номер подсмотрел, вышел и помог.
– И почему я раньше тебя не замечала?
– Вот и я о том! Конечно! И вы мой номер запишите, только не телефонный, а машины. Телефонам-то я, знаете, не доверяю. По воздуху, без проводов, только зараза разносится! Вы так запомните, да? Огонь… ну, в том смысле, что первая буква – это «О». Потом – три, пять, два… Запоминаете, ага?
Беата не слушала. Выставив в окно левую руку, она сконцентрировалась на тех участках кожи, что находились под солнечными лучами. Почувствовала, как поры на тыльной стороне запястья расширяются, выпуская тоненькие струйки аромата. Ветер как раз сменился и теперь дул в сторону будки КПП.
– Я… так я что говорю… – Вид у охранника сделался ошалелым. Глаза покраснели, из носа вытекла струйка крови. – Я… как бы оно…
Не дожидаясь, пока в голове охранника окончательно всё запечется, Беата въехала на территорию молокозавода.
Обшитый синими и белыми панелями, он навевал мысли о прохладе и безупречной, остужающей белизне. По территории ползали молоковозы и авторефрижераторы. Трое мужчин в комбинезонах переругивались из-за упавшей коробки с йогуртами. Растекавшаяся под ногами липкая лужица с комочками только подогревала спор.
Беата припарковала машину, миновала еще одну проходную, на этот раз внутреннюю, и прошла в раздевалку. Там вынула из шкафчика стерильный халат и захватила бандану. Надела всё это – халат без возражений лег сверху на платье – и направилась в цех розлива. Хорошенько вытерла ноги на дезинфицирующих ковриках.
– Беата!
К ней подбежали две девушки в той же униформе – Эли и Ная. У Беаты, как у менеджера по контролю качества, были свои подчиненные, только вот назначила их отнюдь не кадровая служба. Эли, довольно робкая по своей природе, была типичной жертвой домашнего насилия. Безынициативная и блеклая, она навлекала на себя все шторма. Ная же, беловолосая и крупная, точно викинг, отыгрывалась на муже за весь женский род, распиная его за всякую мелочь.
