– Вся версия обвинения строилась на показаниях экономки и пятнах крови на руке Адама Линка, якобы отсутствовавших на железе. Теперь оба пункта опровергнуты. Вам, сэр, выпала уникальная честь исправить одну из самых страшных судебных ошибок, которые когда-либо видел этот скверный маленький мир!
– Я даю отсрочку, – ответил губернатор, заметно ошеломленный. – Пятна крови будут проверены. Если расследование подтвердит это, я помилую Адама Линка!
Но все понимали, что сомнений больше быть не может. Доктор Пойзон был слишком известен, чтобы быть неправым.
И тогда я упал в обморок. Я могу описать это только как бурлящую радость, которая задушила меня, заставила мой мозг закружиться, так что я рухнул на колени. А может быть, это был просто внезапный всплеск электронов против центра движения в моем иридиевом мозге.
Мое сознание прояснилось в одно мгновение, прежде чем я успел упасть. Поднявшись на ноги, я что-то пробормотал, но меня заглушило внезапное ликование, раздавшееся со стороны окружающих. И в тот же миг я понял, что надежно закрепился в человеческом обществе, пусть и в форме монстра.
– Чертовы недоумки! – пробормотал Джек Холл. – В один момент готовы тебя казнить, а в другой – приветствовать!
Помилование пришло через восемь часов.
– Пойдем, старина Адам, – сказал Джек. – Давай выпьем вместе… то есть пойдем ко мне в гости и поговорим.
Я расскажу о многом из того, что произошло позже, в общих чертах.
Мы с Джеком Холлом много раз беседовали вместе. Шумиха улеглась, и газеты начали писать другие заголовки, помимо истории о моем "героизме" и "раскрытии" дела Джеком Холлом. Он показался мне очень симпатичным молодым человеком, проницательным, остроумным, по-житейски мудрым. Я узнал от него много нового, чего не было в книгах, которые я читал.
Казалось, он с удовольствием сделал меня своим закадычным другом и представил всем своим знакомым.
– Старина Адам, – объяснил он мне однажды с веселой интонацией, которая помогла мне почувствовать себя с ним как в родном доме, почувствовать себя человеком, – ты должен пройтись, познакомиться с людьми. Теперь ты юридически являешься полноценным человеком, не сомневайся. Скоро люди будут принимать тебя как должное, воспринимать как своего собрата. Ты должен зарегистрироваться на осенних выборах и проголосовать. И да помогут небеса тому, кто будет протестовать, потому что я заклеймлю его в редакционной статье!
– Это просто сбывшаяся мечта, Джек, – ответил я. – И моя, и моего создателя. Его целью было сделать меня гражданином. Но скажи на милость, – мне было любопытно, – почему ты так стараешься ради меня?
Я знал, что ему не нужна просто известность. Джек Холл был не из таких. Это было что-то внутри него самого.
– Не могу знать, – неопределенно ответил он. – Кроме того, что я всегда принимаю сторону аутсайдера. Всегда так делал, наверное.
И я ясно увидел это однажды, когда он ввязался в уличную драку, защищая низкорослого мужчину от грубого нападения большого, нецензурно выражающегося грубияна. Причина драки так и осталась неясной. Я видел, как Джек Холл вступил в драку и принял на себя всю тяжесть жестоких ударов громилы. Когда мой друг упал, а из носа потекла кровь, я вмешался. Здоровяк собирался ударить Джека ногой, пока тот лежит.
Я схватил его за пояс, рывком поднял его с земли и подвесил на вытянутой руке. Я держал его так до тех пор, пока он не перестал верещать и извиваться, как рыба в воде. Затем я бросил его. Он поднялся и удрал, не сказав ни слова.
