Адаптация. Семя. Книга 1 - страница 23

Зайдя в комнату, увидел две кровати, на одной сидел Зер и снова игнорировал меня, а на другой, закинув руку за голову, лежал «побитый» здоровяк Крон. В стене напротив двери – окно, которое, судя по виду, выходит во двор. Рядом с обоими кроватями по одной тумбе, и у спинок две таких же табуретки, как моя, только с тазами, наполненными водой и серыми полотенцами. У них тут олл-инклюзив (всё включено), оказывается?!

Вчерашний весельчак сейчас даже не помышлял об улыбке, его лицо выражало вселенскую тоску, боль и раскаяние за выпитое вчера. Обычно в такие моменты клянутся, что это точно был последний раз и больше они ни-ни! Но боль уходит, а вместе с ней забываются и их обещания. Эх-х-х, и почему человек так хорошо понимает только боль?

– Беститульный, присядь, – Крон вяло указал на кровать Зера. – Ох-х-х, Зер, мать твоя гулящая, дай же ты мне это всратое зелье! – он сжал свою голову руками и наморщился.

– Оно кончилось еще на прошлой неделе, – тихо отвечая, тот даже не поднял взгляда, словно, что бы ни сказал этот побеждённый алкоголем мужик, ничто не способно его взволновать. Отодвинувшись по кровати дальше от окна, он кинул на меня взгляд и без слов поднял руку в приглашающем жесте.

– Дэн, давай, рассказывай про того чудика в одеждах с длинными рукавами, ух-х-х, – страдалец скорчил гримасу и выжидательно посмотрел на меня. – И дёрнул же меня Кадун нажраться, – тихо пробормотал он и закашлялся. – Зер, прошу тебя, принеси того настоя гномьего, а?

Друг его поднялся и неторопливо вышел из комнаты, видимо, с целью выполнить просьбу приятеля.

– Ну, чего молчишь? Давай уже, хоть голова усиленно мешает слушать, но я обещаю, что справлюсь с этой непосильно для меня сейчас задачей, – он хохотнул над собственной шуткой, как вчера, а затем резко скривился от боли и приглушённо простонал.

Как раз, когда вернулся Зер и передал Крону живительную влагу, я снова приступил к рассказу. Выпив до дна гномьего настоя, страдалец изобразил на лице блаженство и занял более расслабленную позу.

Иногда бородач приподнимался с кровати в желании узнать о чем-то более подробно, задавая уточняющие вопросы. Иногда его лицо выражало предельную форму удивления, из-за чего он не мог издать ни звука и, сохраняя такое выражение лица до следующего события, продолжал слушать.

Этот простой, прямой и искренний мужик начинал мне нравится. Он прямо выражал свои эмоции и мысли, не юлил, вёл себя искренне, и даже его грубые шуточки или непонятные оскорбления в сторону Зера не портили его образ, а скорее дополняли, как комплексную личность. У всех свои тараканы, а у этого парня они не такие огромные и отожранные, как у некоторых!

– Ну, паря, это настолько удивительно, что никак не может уложиться в голове! – здоровяк присел на кровати и, подняв руки вверх, с торжеством продолжил. – Крон Ужасный, выражаем Вам благодарность и любовь, да ниспошлёт всезнающий Кадун на вас благословение за…

Вдруг за окном поднялся сильный ветер, следом раздался мощный взрыв, от которого со звоном заходили стекла, а по дому прошла ощутимая вибрация. Мы с рыжебородым вскочили с кроватей и бросились к окну.

Во дворе, даже несмотря на солнце, всё было залито ярко-голубым свечением, которое расходилось от овала (очень похоже на портал!) непрозрачной голубой материи, расширяющееся с каждой секундой всё больше. Воздух метался вокруг этого плоского, дрожащего и мерцающего нечто штормовыми порывами. С соседних домов частично смело черепицу крыш, а кое-где выбило подобие стёкол. Смотреть на него было больно, потому я отвёл взгляд немного в сторону и, зажмурившись, прикрыл глаза рукой.