И вот уже четвёртый воспитанник недоучкой мне отнюдь не показался. Взревело красноватое пламя, остановить его удалось лишь в двух пядях от лица. Затрещали успевшие отрасти за время карантина волосы, и я едва не упустил контроль над отторжением. Перепугавшись до чёртиков, на пределе сил потянул в себя небесную энергию, напрягся и самую малость отодвинул стену пламени, а потом парень всплеснул руками и шагнул назад.
– Выдохся! – объявил он.
Седовласый наставник покачал головой, дождался, когда опустеет верхняя колба, и вновь перевернул песочные часы.
– Начали!
И вновь ко мне метнулось пламя, на сей раз скорее желтоватое, нежели чисто оранжевое, и какое-то… рыхлое. От него отгородился без особого труда, а дальше весь остаток времени мы с неофитом двигали вал огня из стороны в сторону в попытке перебороть друг друга. К концу противостояния у меня уже руки дрожали и дыхание сбилось, но сдюжил.
Увы – выдохся и восстановить силы не успел, поэтому с атакой последнего паренька едва совладал, хотя тот и был ничуть не искусней в приказе воспламенения, нежели мой предыдущий соперник. Пришлось пятиться и опускать голову, пряча от жара лицо.
Думал – вот-вот вспыхну, но разве что несколько ожогов заработал, а там время вышло, и наставник махнул рукой.
– Довольно!
Неофит затряс руками, я обессиленно опустился на песок. От земли веяло теплом, будто не осень на дворе, а жаркое лето.
– Продолжим в три пополудни!
Ожоги показались Зарубе не такими уж и серьёзными, в госпиталь он меня не повёл, вместо этого отправил за врачом одного из воспитанников, собравшихся поглазеть на отработку воспламеняющих приказов. Грай до меня не снизошёл и вместо себя прислал помощника. Лучезар заявился в купальню, когда я уже смыл с лица невесть откуда взявшуюся копоть. Он обработал каким-то пахучим бальзамом волдыри и незаметно сунул в руку влажную ватку.
– Смажешь веки, когда за тобой придут, – предупредил юнец. – На площадке закрой глаза и не дыши, а то лёгкие спалишь. И главное – не дёргайся и башкой не верти, иначе результат каким угодно оказаться может. Наш человек сегодня третьим будет. Запомни! Третьим!
Черти драные! Легко сказать – не дёргайся!
Попробуй не дёргаться, когда тебя магией жгут! Да хотя бы и не магией даже! Так и так ожоги настоящие!
Заколотилось сердце, я размеренно задышал, пытаясь собраться с решимостью и успокоиться. Выжить! Главное – выжить! Остальное – потом! Остальное – не важно!
– И вот ещё что, – произнёс Лучезар будто бы даже нехотя, – вторым отрабатывать приказ Дарьке жребий выпал, а он тебя пообещал в головёшку превратить.
– Это кто? – округлил я глаза. – За что?!
– Дружочек Овода это, перестарок конопатый, – презрительно скривился ассистент врача. – Ты как ему ногу проткнул, так до сих пор хромает.
– Черти драные! – вырвалось у меня.
– Беда в том, что он прирождённый огневик. Если б не затык с очищением, его бы безо всяких испытаний сразу в школу взяли бы. Так что живым до госпиталя тебя могут и не донести. – Лучезар развёл руками. – С этим уродом пытались поговорить, но он ничего и слушать не стал, закусил удила. Уже и ставки принимают, спалит он тебя или силёнок не хватит. Теперь точно не отступится.
Я закрыл глаза.
Меня прокляли – и не единожды к тому же. При таком раскладе глупо ожидать, что жизненный путь окажется устлан лепестками роз.
Тени налились пурпуром и чернотой, но я мотнул головой, и колыхнувшаяся внутри черепной коробки боль заставила очнуться и вопросительно посмотреть на Лучезара, который несколько раз прищёлкнул пальцами у меня перед лицом.
