Когда мой спасительный зверь оказался в безопасности, Александр вернулся. Постоял у самой кромки прибоя, пока я, нетерпеливо ёрзая, любовалась на его прямую спину и гадала, намочит он уже кроссовки в этой игре с морем или нет. Потом резко развернулся, подошёл ближе и опустился передо мной на колени.
– Так удобнее, – ответил он на мой немой вопрос. – И вам так тоже будет удобнее.
Я послушно встала на колени напротив. Чувствовала себя изумительно глупо и неловко, но какая уже разница. Чёртова галька для таких приключений совершенно не предназначена – я сморщилась от боли, как будто меня поставили в угол на горох. Протянула Александру руку уже привычным жестом, но он перехватил её совсем непривычно – сцепив наши пальцы и крепко прижав ладони друг к другу.
– Руку отдёргивать нельзя, но вам захочется.
Я совсем стушевалась. Всё это казалось слишком – как тут подобрать слово? – интимно? Ладно ночь, пляж, стояние на коленях, но этот жест с переплетёнными пальцами был уже чересчур.
– Может… – начала я, но Александр перебил, глядя мне в глаза внезапно серьёзно и строго:
– Готовы?
– Готова.
– Тогда вы должны вспомнить самый последний момент вчерашнего вечера.
Я успела только вдохнуть – и мир вокруг исчез.
Комната. Свет. Воздух. Дышу жадно, захлёбываясь. Шершавое, тёплое дерево. Гладкая кожа. Моя гладкая кожа. Мой воздух. Моё, моё, это всё моё. Трогаю стол, стены, мягкое покрывало. Моё, моё. С наслаждением, почти с экстазом прикасаюсь ногами к полу – это моё. Зеркало. Трогаю, глажу, не понимаю, но это моё.
Прижимаюсь к двери, прикасаюсь к дверной ручке; это – моё, всё остальное будет – моё. Так мало сил. Но становится больше. И будет – ещё больше.
Толкаю дверь, задыхаюсь от воздуха, тепла, звуков, запахов. Тянусь к этому всему и сразу, прикасаюсь к цветам, встаю на четвереньки и облизываю землю. Моё. Моё.
Моё.
Я хочу поглотить всё вокруг, но не могу. Всё должно быть моим, но не становится моим. Я иду куда-то, впитывая каждое ощущение – и боль от камней под босыми ногами, и шелест листьев, и собачий лай, и кружащий голову, восхитительный запах сигарет.
Я иду; вокруг темно, и хочется вернуться назад, туда, где свет, но впереди слишком много всего, всего, что будет моим.
Иду. Трогаю камни. Трогаю деревья. Иду. Мне очень нравится холод. Его становится всё больше и больше, чем сильнее вокруг сгущается тьма – тем сильнее становится холод. Мне нравится. Обнимаю холодный столб. Прижимаюсь к нему всем телом. Больше холода. Я хочу.
Иду. Я хочу трогать машины, но они пролетают вперёд, а должны быть моими. Моими. Протягиваю за ними руки. Иду. Холодно. Хорошо.
Машина проезжает мимо, потом тормозит и сдаёт назад. Ко мне. Моё.
Человек что-то говорит мне, но я не понимаю и не хочу. Омерзительный слабый человек. Омерзительный звук. Пусть он молчит.
Трогаю машину. Холодная. Гладкая. Очень нравится.
Человек открывает передо мной дверь. Мне нравится. Машина пахнет просто восхитительно. Я прикасаюсь к стеклу, глажу сидение. Моё.
Сажусь. Чувствую спиной холодную кожу, вдыхаю одуряющий, потрясающий запах сигарет, бензина, одеколона, ботинок, пота, шампуня. От удовольствия хочется кричать, но я не кричу, чтобы не потратить ни грамма этого воздуха. Дышу тяжело, глубоко. Трогаю стекло. Всё это моё. Моё!
Мы едем долго. Я вдыхаю запахи и не хочу останавливаться. Закрываю глаза, чтобы чувствовать запахи сильнее. Дышу так, что кружится голова.
