Но сон не шёл – да и никогда он никуда не шёл в такую рань. Особенно к сове до мозга костей. Особенно к сове, проснувшейся в полдень. Я ворочалась из стороны в сторону часа два, мысленно рассказывала сказки и пела колыбельные, но ничего не помогало. На третьем часу гениальное решение всё-таки пришло и я вытряхнула из прикроватной тумбочки тюбик со снотворным, завалявшийся в куче хлама, типа старых конфет, вязальных спиц, карманного зеркальца и сборника рецептов печенья. Последний раз снотворное пригодилось мне ещё на пятом курсе, и теперь почти заросло мхом. Дерзко предположив, что утро вечера мудренее, я щедро отсыпала себе три таблетки, немедленно выпила и уставилась в потолок в ожидании.
Из потолка на меня смотрел глаз. И ещё один. И ещё два. Несколько десятков глаз смотрели в мои собственные полные бешеного ужаса глаза.
Я попыталась закричать, но вышел какой-то слабый стон. Выпутавшись из одеяла, я свалилась с кровати на пол. Комната вокруг меня поплыла – а зачем я, интересно, выпила три таблетки, чем мне не угодила одна? Изо всех сил старалась сфокусировать взгляд, но всё вокруг было видно как через запотевшее стекло. На подгибающихся ногах я на ощупь добралась до ванны, включила холодную воду и засунула под неё голову. И даже не почувствовала холода.
Последнее, что я помню, это маленький карий глаз, смотрящий на меня со стиральной машины. За его удивлённым взглядом последовала темнота.
***
Мне доводилось просыпаться с чудовищным похмельем и после операции под общим наркозом. Моё пробуждение на полу в коридоре не имело ничего общего с теми ощущениями. Скорее это было похоже на пробуждение после столкновения с поездом. Посреди завалов какого-то хлама я первые несколько секунд вообще не могла понять, жива ли, и если да – то правда ли это хорошая новость.
Потом пошевелила рукой, убедившись, что она у меня есть, и огляделась. Ведро на месте головы гудело как колокол.
– Твою же мать, – прохрипела я, переворачиваясь на спину.
Тогда мне показалось, что лучше было бы увидеть кровь и глаза, торчащие из стен, чем то, во что превратился ремонт, в который я вложила всю свою зарплату маркетолога. И на что были похожи обои, которые я мучительно выбирала два месяца. И как полки с книгами и коллекцией фигурок панд валялись на полу, перемешанные в салат.
– Ну твою же мать, – я закрыла лицо руками, сделала несколько глубоких вдохов и подняла себя на ноги. Квартира превратилась в руины. Всё содержимое шкафов и тумбочек свалено кучами на полу, посуда разбита вдребезги, кухонный шкафчик выглядел так, словно его рубили топором. Даже моё любимое полотенце, разорванное на куски, валялось по всему коридору.
Первым делом я, конечно, подумала, что меня ограбили. Непонятно, что у меня красть, но при некоторой доле воображения – почему бы и нет. Но среди обломков моего жилища нашёлся и ноутбук, и вся техника, которая могла хоть чего-то стоить. По всему выходило, что не пропало ничего. Да и дверь была заперта на ключ изнутри, как и балкон и все окна.
А потом, спотыкаясь о куски шкафов и книги, в разбитом зеркале я мельком увидела своё отражение. Всё в целом было хорошо, кроме порванной в клочья одежды. Ещё через секунду я разглядела свои руки и села прямо там же, где стояла – все ногти переломаны, костяшки пальцев стёсаны, ладони грязные, как будто я всю ночь рыла могилу.
Это что же такое.
