А при нынешних шатких временах, когда авторитет и влияние центральной власти и без того были основательно подорваны поражениями в затяжной войне с заклятым врагом – Американской Сенатской Республикой, когда хозяйство и бюджет трещали по швам, неспособное обеспечить даже минимальные потребности населения – малейшая искра способна вызвать всепожирающий пожар, который мгновенно охватит все уголки необъятной Империи…
И сейчас первый министр с ужасом для себя осознал, что лежащий перед ним, захлебывающийся собственной кровью, император Константин Александрович настроен в этом вопросе крайне решительно. В подернутых пеленой страдания глазах монарха мерцала неукротимая, почти маниакальная решимость добиться своего любой ценой. Даже на краю могилы он не желал отступаться от безумного замысла передать власть сыну Ивану в обход всех законов и здравого смысла.
– Ваше Величество, – осторожно продолжил Птолемей, старательно подбирая слова, чтобы ни единым неосторожным звуком не задеть или не разгневать умирающего царя. Голос министра дрожал и срывался от волнения, выдавая сильнейшее внутреннее напряжение. – Умоляю вас, соизвольте внять гласу разума и осознать всю пагубность принятого вами решения. Один неверный шаг, продиктованный неуместными эмоциями и отцовской любовью к младшему сыну, рискует погубить все государство…
Птолемей набрал в грудь побольше воздуха, собираясь с духом для дальнейших увещеваний. Похоже, настала пора озвучить императору суровую правду.
– Российская Империя и без того переживает тяжелейшие времена, престиж ее на галактической арене стремительно падает, невзирая на все наши усилия и даже отдельные победы… Если мы дадим очередной повод всем недругам престола, прежде всего внутренним, усомниться в своей силе и монолитности, -то Империя попросту может прекратить свое существование, расколовшись на удельные лоскуты…
Граус осознавал, что, быть может, слишком сгущает краски, пророча державе скорый крах. В конце концов, Российская Империя, включая ее земной период, существовала тысячу лет, раскинувшись сейчас на сотни звездных систем. Она выдержала и не такие потрясения – бесчисленные войны, внутренние смуты, дворцовые перевороты, отражая любые поползновения на единство и целостность. Не рухнет и сейчас, пережив очередной кризис. Не впервой.
Но, с другой стороны рано или поздно наступает предел, за которым накопившиеся противоречия и конфликты внутри социального организма необратимо перерастают в общенациональную катастрофу. И одному Богу известно, сумеет ли обескровленная войной и внутренними разногласиями страна оправиться после очередного великого потрясения, каковое ей сулит необдуманное решение императора…
– Я лучше кого бы то ни было во всей Галактике знаю, что будет благом для Империи! – резко оборвал министра Константин Александрович. Невзирая на терзающую его предсмертную лихорадку, император изыскал в себе силы, чтобы в гневе приподняться на локтях и бросить на оторопевшего царедворца уничтожающий взгляд.
Птолемей затравленно сжался и опустил голову, не смея перечить прогневанному властителю. Сановник отлично понимал: его головокружительная карьера сейчас, после столь дерзких речей, буквально висит на волоске. Любое неосторожное слово или жест способно мгновенно разрушить шаткое равновесие и обречь излишне говорливого министра на опалу.
