Но Самсонов, похоже, ничего не заметил. Или сделал вид, что не заметил. Он лишь небрежно отмахнулся, поудобней устраиваясь на диване и притягивая к себе Тису. Ее близость явно волновала диктатора куда больше, чем какие-то там маневры и учения.
– Ну и что там с моим флотом, все в порядке? – спросил Иван Федорович.
– Не беспокойтесь, я полностью его контролирую…
Однако на Ивана Федоровича эти слова не произвели ровным счетом никакого впечатления. Он словно не слышал намека своего подчиненного, потому, как был пьян.
– Ну, вот и хорошо, – кивнул Самсонов и снова обнял свою искусственную псевдо-княжну, – тогда поговорим завтра, а сейчас у меня наметились более важные дела…
Когда контр-адмирал Зубов покинул Дворец, он буквально впал в ярость, не зная, как и на ком выместить всю накопившуюся злобу… Оказавшись на свежем воздухе, вдали от музыки и смеха, преследовавших его в покоях Самсонова, Демид дал волю своим истинным чувствам. Он метался по аллеям дворцового парка, словно раненый зверь, то сжимая кулаки, то хватаясь за голову.
– Как он мог со мной так поступить?! – кричал Зубов, разговаривая сам с собой. Слова вырывались из его горла хриплым, надрывным шепотом, почти срываясь на рык. Лицо контр-адмирала исказила гримаса боли и отчаяния. Он словно не мог поверить в случившееся, не желал признавать горькую истину. – Кто, кроме меня, поддержал тебя, адмирал-регент? Кто был рядом с тобой все это время, пока мы отступали, теснимые эскадрами первого министра?!
Демид медленно брел по дорожке, сгорбившись под грузом воспоминаний. Перед его мысленным взором вставали картины недавнего прошлого – тяжелые бои, поспешное отступление, горечь поражений.
– Кто принес тебе первые победы и не дал развалиться твоему флоту?! – И за все добро ты платишь мне тем, что похищаешь мою… Тут Зубов осекся, не договорив. Он не мог произнести вслух то, что рвалось из самого сердца. «Мою Тису!» – хотелось закричать ему, но контр-адмирал сдержался. Кулаки Демида конвульсивно сжались, а зубы заскрипели от ярости. Он проклинал себя за глупость и наивность, за то, что не спрятал ее более надежно. И теперь расплачивается за свою оплошность.
При этом Зубов, конечно же, умолчал, что это он первым решил присвоить себе Тису и скрыл ее существование от Самсонова. Сейчас, когда чувства захлестывали его с головой, контр-адмиралу было не до честности и объективности. Он видел ситуацию в черно-белом свете, где сам он – благородный герой, а Самсонов – гнусный злодей, укравший его счастье.
Сейчас для взбешенного, обманутого и уязвленного контр-адмирала это было не важно. Иван Федорович в одночасье стал для него воплощением зла и низости. Все хорошее, что было между ними когда-то, все боевое братство и единство целей – все это потеряло всякое значение. Теперь для Зубова существовал лишь коварный враг, посмевший покуситься на самое святое.
А еще, и может это куда более важно, командующий полностью отошел от управления флотом, бросив на полпути дело, за которое вот уже несколько месяцев умирали гвардейцы и «черноморцы», пошедшие за Самсоновым, как за своим лидером… При мысли об этом Демид почувствовал горечь и разочарование. Он-то считал диктатора достойным командиром, способным вести за собой людей и добиться великой цели. А оказалось, что все это было лишь иллюзией, и на деле адмирал-регент – всего лишь жалкое ничтожество и пьяница…
