Картина прояснилась. Черноморский флот – последняя цитадель дисциплинированного и состоящего в порядке русского военного флота была пленена большевиками. В то время как лучшие республиканские ораторы объезжали армейский фронт, убеждая солдат продолжать войну, некоторые эмиссары из Кронштадта и Петрограда уже преуспели в поддержке местного Совета и заручились доверием моряков»[360].
Прямо с вокзала Федотов отправился на линейный корабль «Георгий Победоносец», где от бывшего однокурсника узнал обстоятельства происшедших событий в Севастополе. Оказалось – с начала июня среди команд была развернута активная агитация против офицеров, причем их беспочвенно обвиняли в контрреволюционности. Свое недоверие матросы стали выражать командующему флотом вице-адмиралу А.В. Колчаку. На одном из митингов, собравшем около 15 тысяч человек, Колчака назвали крупным землевладельцем, преданным «помещичьим» интересам. Следующее обвинение превосходило первое – он намеренно ослабляет флот, отсылая с линии фронта корабли. На самом деле старый линкор «Три святителя» был списан как не имевший значения для активных боевых действий, а его команда отослана на корабли Одесской транспортной флотилии, правда, без согласования этого с Советами. Эскадренный миноносец «Жаркий» спустил свой вымпел, так как команда объявила недоверие своему командиру, обвиняя его в том, что он безрассудно подвергал опасности их жизни, участвуя в «ненужных и рискованных операциях» против вражеских кораблей и укреплений.
Присутствовавший на митинге Колчак стал резко говорить, что не владеет землей или иной собственностью и не имеет счетов в банках, а его движимое имущество состоит из нескольких чемоданов, вывезенных женою во время эвакуации из Либавы в 1914 г. Слова командующего произвели впечатление на матросов, и митинг рассеялся без продолжения.
В тот же вечер Колчак получил приглашение на встречу с вновь избранным Советом. Войдя в помещение, он услышал, что делегаты обсуждают вопрос о разоружении всех офицеров, а его присутствие открыто игнорируется председательствующим; в негодовании вице-адмирал ушел.
На следующий день с одного линейного корабля были разосланы радиограммы от имени Совета о разоружении всех офицеров и обыске их домов с целью изъятия оружия. Эти инструкции немедленно распространились матросами и были представлены на рассмотрение вице-адмиралу. Колчак собрал команду своего флагманского корабля и заявил, что приказ о разоружении считает личным оскорблением и отказывается далее командовать флотом, о чем он уже протелеграфировал Временному правительству. Текст его телеграммы был следующим: «Сегодня делегатское собрание постановило отобрать от всех офицеров оружие, что и приведено в исполнение судовыми и полковыми комитетами, такое же требование предъявлено и мне. Этим поступком наносится глубокое оскорбление мне и всему офицерскому составу, вносится рознь и разлад в вооруженную силу. Считаю, что моя дальнейшая деятельность в Черном море, равно как и деятельность начальника моего штаба, более не может быть полезна для блага отечества. Необходимо немедленное назначение нового командующего флотом и нового начальника штаба. 17 час. 30 мин. 6 июня 1917 г. Колчак»[361].
Затем он взял свою саблю – оружие, полученное за выдающуюся храбрость во время обороны Порт-Артура в Русско-японской войне[362]
