Вешняков и Серебряков двинулись к дому, Фролова последовала за ними. Перед тем как спуститься по истертым щербатым ступеням в подвал, она обернулась к своей группе и махнула им рукой, призывая следовать за ней.
– О, смотри, наша кукла нас зовет, Игорек, – прервал оживленную беседу с водителем и Варуховым фотограф. – По коням, мужики!
Подхватив сумку и штатив, он легкой трусцой побежал к входу в подвал. Вслед за ним, не торопясь, пошел Варухов. Лишь один водитель не двинулся с места. Всё так же, облокотившись на крышу «Волги», он равнодушно курил и периодически сплевывал на землю. Ему было глубоко безразлично всё, что происходило рядом. За годы службы в правоохранительных органах он давно утратил интерес к местам преступления, на которые вывозил следователей. Как у всех водителей, у него была одна неизменная цель: как можно более безболезненно для себя убить время между поездками.
Когда следственная группа наконец скрылась из виду, один за другим исчезая в черном зеве подвальной двери, шофер забрался обратно в машину и полуоткинув сиденье назад, задремал. В черном зыбком мареве забытья перед ним вновь предстала вечность, в покои которой он частенько захаживал.
Людочка наконец набрала номер телефона, который обнаружила в сумочке, и к своему немалому удивлению услышала в трубке игривый женский голос:
– Алло! Говорите!
«Вот те на: думала – холостяк, а он женатый, – разочарованно подумала Людочка, но трубку всё же не бросила и суховато-зло спросила:
– А Диму можно к телефону?
– Диму? Одну минутку подождите, щас позову, – с наигранным удивлением ответил голос, и Людочка услышала, как он кричит кому-то в отдалении: «Бзикадзе! Димыч! Это тебя. Возьми трубку. Голос – женский. Наверное, очередная жертва твоих домогательств, неуемный ты наш половой маньяк».
«Нет, не жена, – облегченно вздохнула Людочка. – Жена бы так не сказала. Значит, всё же холостой. Вот ведь у Вики глаз-алмаз, никогда не ошибается. Сечет мужиков на корню».
– Алле, слушаю вас, – наконец раздался чуть хрипловатый, с приятно убаюкивающими интонациями мужской голос. От него Людочке вдруг стало как-то не по себе. Ее охватила неожиданная робость, да так, что она растерялась и не знала, с чего начать разговор. В голове опустело, а сердце бешено забилось.
«Видимо, месячные действуют… голова что-то кружится… – некстати пришло Людочке в голову.
– Алле. Говорите, а то вас не слышно, – напомнил о себе далекий мужской голос с еле заметным раздражением. – Говорите же, я вас слушаю.
– Это Дима? – наконец справившись со столь некстати возникшим волнением, выдохнула Людочка. – Художник?
– Да, это я. А кто меня спрашивает?
– Это Люда. Помните, вы меня с подругой к себе в гости приглашали. Мы в ночном баре познакомились. Кажется, дня три назад.
– А, помню-помню, Людочка. Ну как же, как же. И подругу тоже. Вика, не ошибаюсь? Очень милая брюнетка. В синем платье была. Да?
«Сука она, а не брюнетка! – злобно подумала Людочка, – Что за чертовщина. Я что, ради Вики ему звоню?! Еще не хватало, чтобы он у меня ее телефон спросил».
– Да, кстати, Люда, предложение остается в силе, если вы помните, о чем я, – сообщил Дима.
– Какое? – уточнила Людочка.
– Вас и вашу подругу я пригласил сегодня к себе на вечеринку. Сегодня же пятое число. Людочка, ну что такое, разве вы не помните? Вечеринка по случаю полнолуния. Припоминаете? – вкрадчиво заговорил Дима, и в глубине его голоса появились, как показалось Людочке, нервные нотки тщательно скрываемого интереса.
