Следующим был тест ТАТ, что расшифровывался как тематический апперцептивный тест. Название сложное для понимания, но его суть в том, чтобы выявить тип личности, узнать больше об эмоциях и т.п. Здесь-то меня и одурачили: он занял оставшееся время сеанса, ещё и следующий сеанс начнётся с него. Меня одурачили, и это вызвало негативную реакцию, что повлияло на прохождение.
– Ну погоди, я тебе устрою тест… – подумала она.
Он занял больше часа, так как моей фантазии нет предела, но к середине я стала обрезать сюжет, так как мне это осточертело. Я не желала быть использованной. Она это заметила и прекратила прохождение, отложив на следующий раз. Я хотела поговорить, а мной и ситуацией, что я предоставила, воспользовались. Это не забывается, я припомню!
– Хорошо, спасибо за сегодня. Хорошего дня. И не забывай о приёмах пищи!
– Ага, хорошо.
Выйдя из кабинета, я направилась в комнату.
– Что она возомнила из себя? Она правда думает, что я глупа? Ну ничего, я ей устрою! Пошла наладить, на хороший лад, настроение, а в итоге стало ещё хуже. Ужасный день! – бормотала она себе под нос.
Войдя в комнату, я хлопнула дверью, закрыв её за собой, затем легла на кровать и закрыла глаза, кинув руки на лоб и сложив их в замок. Моё настроение было куда хуже, я не хотела ничего делать и никого видеть, я желала просто закрыться от мира и скрыться от реальности.
– Почему она меня предала? – подумалось она, поднявшись на локти – Провела меня как дитя! Но ничего, вернусь к прежнему режиму сеансов, пусть подумает над своим поведением! – думала, откинувшись обратно на подушку.
Стук в двери.
– Выходи! – открыв дверь, сказала главврач.
– Госпожа консервная банка, только тебя ещё не хватало… – подумала она, нехотя садясь на кровать – Что она уже придумала?
Встав и направившись к выходу, я последовала за ней. Она привела меня к себе в кабинет. Войдя, я села на стул у стола, что был предназначен для посетителей, и она стала меня отчитывать, ругать, оскорблять, повышая децибелы. Но так как мой фокус остался на сеансе, мне было всё равно, она не переплюнет того, что сделала психологиня. К тому же – это было меньшим, что она могла мне сделать, потому я рада была, в какой-то степени.
Во время монолога я сидела и рассматривала её кабинет, её одежду и маникюр, что был сделан ужасно. Не зря говорят, что в Голландии индустрия красоты плохо развита. Одета она была тоже на любителя, но ей было около 45 лет, потому простительно. А кабинет был что надо, красив, я бы даже сказала – хорош собой. Скорее всего деньги больницы ушли частично на её «хочу».
Закончив кричать, она перешла на спокойный тон. Скорее всего, она подготовилась и ожидала ответов с моей стороны, но этого не произошло, так как мне уже было всё равно. В некой степени я даже злорадствовала и довольствовалась происходящим. Иногда даже смеяться хотелось, когда её рот перекашивался от гнева, и я делала это, но в своей голове. Моё лицо оставалось непоколебимым и равнодушным, я надеюсь…
Когда она умолкла, я не понимала, мне идти или оставаться. Это всё или будет продолжение?
– Можно идти?
– Ты… ты что с себя возомнила?
– Значит, нельзя…
Вот и обрушилась ещё одна волна критики в мой адрес.
«Кто меня просил это делать? Сейчас сиди и слушай это!» – подумала она.
– Так, госпожа, если у тебя скопился негатив – обратись к соответствующему специалисту. Я – не психолог. Ко всему, твои деяния приносят вред, на что я могу пожаловаться. Так что сделаем вид, что все всем довольны, а я пойду, так как у меня тоже нет настроения.
