– Это я создал ей такой настрой, – самодовольно пояснил Павлин. – Мы с Никой проштудировали всю специальную литературу и Интернет. Я старался до нее донести, что рак груди – это еще не конец жизни. Опухоль угрожает любому. Для этого достаточно родиться женщиной. Но замыкаться в себе не стоит. Медицина сделала большой шаг вперед, и рак превратился в весьма заурядное заболевание, которое лечится, как и всякое другое. Тысячи женщин оперируют каждый год, и они благополучно живут себе дальше.
– Боюсь, что наши бывшие пациентки вряд ли с вами согласятся, – сказал я. – Каждая такая операция, даже если она заканчивается благополучно, оставляет серьезный след на теле и в душе женщины. Ведь грудь – это предмет гордости и переживаний любой представительницы слабого пола. Вероника – женщина красивая, привыкшая к восхищению. Поэтому удаление груди может стать для нее серьезным испытанием...
– Ах, вы об этом? – перебил меня Павлин. – Бросьте эти предрассудки! Через несколько месяцев она сможет сделать восстановительную пластику. Хирурги сейчас делают настоящие чудеса. После операции у нее появится живая естественная грудь – точно такая же, какая была раньше! Медики сейчас научились восстанавливать грудь из живых тканей и кожи, взятых с живота или спины...
Я смотрел на него, и его идиотский оптимизм действовал мне на нервы. Интересно, был ли бы он сейчас так же благодушен и спокоен, если бы речь шла об удалении у него яичка? Смог бы он не растерять свой пафос, если бы «кудесники-медики» сделали из него евнуха? Бедная Вероника! Ведь пока речь даже не шла о реконструктивной операции. Речь шла о выживании.
– Я слышал, что в конце августа вы уже запланировали поездку на Лазурный Берег? – едва сдерживая бешенство, спросил я.
– Да, – подтвердил он. – Думаете, реально к тому времени провести пластическую операцию? Я хотел бы, чтобы Ника могла надеть купальник. Знаете, у нее восхитительная фигура.
– Извините, как ваше имя... – поморщился я.
– О! Я не представился. – Мужчина полез в портмоне и вынул оттуда белую визитную карточку, на которой значилось: «Ярослав Непомнящий, член гильдии российских рестораторов, член жюри конкурса «Золотая вилка», почетный член международного клуба «Мишленовские звезды». Дальше я не дочитал, довольно небрежно сунув визитку в карман халата.
– Так вот, Ярослав, – проговорил я негромко, – не знаю, читали ли вы об этом в Интернете, но только половина заболевших раком груди проживает более пяти лет, и лишь тридцать процентов выживших имеют шанс полностью победить страшную болезнь...
Я произнес эти цифры четко, жалея, что не могу вывести их жирно фломастером на его высоком, благородном лбу.
– ...это при том, что у медицины есть все технологии для полного излечения рака. Но для этого необходимо выявить болезнь на ранней стадии, когда заболевание протекает еще бессимптомно. В отношении Вероники сейчас сложно сказать что-то определенное. Опухоль была весьма обширная и глубоко расположенная. Мне очень хочется надеяться на то, что очаг болезни удален и окружающие ткани, а также лимфатические узлы не затронуты. Чтобы исключить возможные рецидивы, мы проведем ей, скорее всего, курс химиотерапии.
– При химиотерапии выпадают волосы, – не очень уверенно заметил Павлин. – Вы уверены, что это ей необходимо?
Он провел рукой по своим густым темно-русым волосам, едва тронутым на висках сединой. Его заботил собственный внешний вид.
