Дверь долго не открывалась, но вот наконец послышалось шарканье шлепанцев в прихожей, и незнакомый недовольный голос спросил через дверь:
– Кто там еще?
Олег смутился, потерялся и неожиданно даже как-то робко и неуверенно сказал:
– К Званцевым…
Дверь приоткрылась через цепочку. В образовавшуюся щель Олег увидел лысоватого пузатого дядю-хомячка с бульдожьими брылями щек и аккуратным наливным животиком, выпиравшим из спортивного костюма «Сборная СССР».
Окинув Званцева презрительно-недовольным взглядом, пузан буркнул:
– Они тут не живут больше… Старуха померла недели три назад, я даже деньги на похороны давал, договаривался, чтобы в крематорий ее без очереди устроить… А сын ее еще раньше в Афганистане погиб…
Сказав, толстяк счел проблему исчерпанной и хотел было закрыть дверь, но сапог Олега не дал ему это сделать.
– Стой!.. Не сын, а внук, внук, понимаешь?! Это я, живой, понимаешь, не погиб я!..
Отшатнувшись было в испуге, человек-бульдог, убедившись в том, что цепочка надежно закреплена, вновь приблизился к щели:
– Иди отсюда, солдат! Иди по-хорошему… Званцевы все умерли! И документы есть! А если тебе переночевать негде, приехал, понимаешь, к сослуживцу, – это еще не причина в дверь ломиться… Утром иди в паспортный стол и разбирайся там, если интересно. А здесь не бузи! А то милицию вызову! Давай, давай, солдат, иди отсюда! У меня семья спит…
Воспользовавшись оторопью Олега, бульдог-хомяк выпихнул его сапог наружу и захлопнул дверь. Званцев какое-то время оцепенело смотрел на черную кожу обивки и слушал щелканье многочисленных замков. Потом он беспомощно покрутил головой, потоптался на лестничной площадке и, присев на ступеньки, спрятал лицо в ладони. Раскачиваясь, он тихонечко жалобно заскулил, словно маленький щенок, проглотивший живую осу, ужалившую его…
Раздавленный и сгорбленный, Званцев вышел из подъезда и закурил. Надо было как-то устраиваться на ночлег. Порывшись в карманах, он нашел «двушку» и направился к стоявшей недалеко от подъезда телефонной будке. Не хотел он вот так сразу звонить Сергею. По разным причинам – и из-за Афгана, и из-за того, что случилось в Москве между ним и Катей… Но выхода не было. Телефон, как ни странно, работал. Хрипло сглотнув монетку, он соединил Олега с квартирой Челищевых. Трубку взяла Марина Ильинична:
– Алло?
– Здравствуйте. Сергея можно?..
– Сережи нет дома, он будет позже. Перезвоните минут через сорок, я думаю, он будет. – Мама Сергея, похоже, не узнала Олега по голосу и равнодушно повесила трубку.
Олег пошел к дому напротив. Недалеко от подъезда Сергея в кустах стояла их секретная лавочка. На ней и расположился Званцев, решивший дождаться Сергея на улице. На небе вызвездило, холодный ветер выл в подворотнях и скрежетал в мерзлых, обледеневших кустах.
Из подворотни вывалилась компания подвыпивших парней и девчонок. Все хохотали, что-то кричали и передавали друг другу бутылки с портвейном. Не доходя немного до кустов, укрывавших скамейку, компания остановилась и решила спеть хором:
Мы в такие шагали дали,
Что не очень-то и дойдешь,
Мы годами в засаде ждали,
Невзирая на снег и дождь.
Мы в воде ледяной не плачем
И в огне почти не горим,
Мы – охотники за удачей,
Птицей цвета ультрамарин.
Званцев, скорчившийся от холода на скамеечке, узнал в пьяноватой компании своих однокурсников – Сергея, Андрея Румянцева, Наташу Найчук и еще человек пять девушек и парней.
