Бухула четко признавала Нугзара своим единственным хозяином и не разделяла любовь к нему на членов его семьи. Нас она просто вежливо терпела, как что-то принадлежавшее хозяину.
Начало 90-х годов было сплошным кошмаром для всей Грузии. Хлебные очереди, дефицит электроэнергии, жуткая дороговизна, повальная безработица и война в Абхазии.
Как-то я пошла в 6 утра занимать очередь за молоком для дочки. Нугзар лежал больной. Он подозвал Бухулу и тихо сказал:
– Иди, охраняй ее.
Бухула пошла следом за мной, держась на 2 шага сзади.
Пока я стояла в очереди, она тихо ждала в стороне, не реагируя ни на что вокруг и в то же время, не спуская с меня глаз.
Потом мы пошли назад. Вдруг прямо на меня выбежала стая бродячих собак и бросилась с лаем ко мне. Бухула, как львица, бросилась в самую гущу. Я побежала домой, слыша позади рычание, скрежет клыков и чей-то скулеж.
Сейчас, когда рядом со мной уже давно нет ни Нугзара, ни Бухулы, я прокручиваю в памяти разные моменты и удивляюсь, насколько хозяин и собака были похожи друг на друга.
Нугзар был редкой доброты и честности человек, совершенно не способный ко всему тому, что сейчас называют многообъемным словом «бизнес». Люди часто пользовались его доверчивостью, пытаясь обмануть или что-то отнять. Иногда у них это получалось.
А он потом делился со мной, сжимая от волнения свои бугристые кулаки:
– Какие у этого человека были лживые глаза. Я видел, что он мне врет, и мне же было стыдно за него. Я просто ушел. Боялся, что разозлюсь и дам по морде, не рассчитав своей силы. Кому много дано, с того много и спросится.
Бухулу, несмотря на мирный характер, преследовала людская неприязнь.
Как-то ее отравил один из наших соседей по корпусу, когда она бегала во дворе.
Нугзар ее потом выходил с большим трудом, отпаивая драгоценным молоком. Обессиленная Бухула лежала на своей подстилке и то и дело лизала ему руки.
– Надо выяснить, кто это сделал и показать ему как следует! – возмущалась я.
– У меня нет доказательств, – отвечал муж, не поднимая глаз. – Не хочу оскорблять никого подозрением.
На этом дело и кончилось.
В другой раз сосед с пятого этажа, Амиран, попытался обманом захватить у Нугзара подвал. Разозлившись, что у него ничего не вышло, еще и наорал на моего мужа:
– Недаром для всех ты гижи – Нугзари! Недоделанный…
Муж, нислова не говоря, сгреб его, как котенка, и с отвращением вышвырнул за дверь, сопровождаемый заливистым лаем Бухулы.
С тех пор они не здоровались, а Бухула в знак солидарности норовила облаять соседа каждый раз, когда тот поднимался к себе наверх.
Помню, я была с ребенком в Кахетии, в своей деревне. Смотрю, приезжает Нугзар, на нем лица нет.
– Что с тобой? – говорю.
– Пока меня не было, Амиран увез Бухулу за город и пристрелил ее. Сам потом сказал. Мне на зло.
И тут из его голубых глаз показались скупые слезы. Таким я его никогда не видела, даже на похоронах матери.
– Что ты собираешься делать? – спросила я.
– Ничего. Не убью же его из-за собаки. Пусть нас Бог рассудит. Бухулу только жалко. Фактически из-за меня погибла…
…. Другую собаку мы заводить не стали. Нугзар, как и Бухула, был однолюбом.
