И что этот Бурмин из себя представляет, помимо газетной похвалы?
– Отличный командир! С уникальным боевым опытом. У него за плечами Халхин-Гол и Испания. Операция в Иране. Я его немного знаю. Было дело, он выполнял особое задание, за что награжден орденом Красной Звезды. Но таких здесь мало, большая редкость. После наступления, надо будет обратить на него внимание. Как говорится воздать по заслугам и раскрыть весь его потенциал. А то пропадет в этой козловской трясине… Да и вообще нужна серьезная реорганизация кадров.
– Что-то картина у тебя совсем невеселая, исключая героев-одиночек!
– В бой пойдем, повеселимся…
– Я слышал, некоторые командиры очень сильно критикуют дислокацию войск. Большая кучность дивизий на передовой, окопов и серьезных укреплений в тылу нет. Один Турецкий вал, да и тот слабоват…
– Да знаю я все это.. – болезненно отмахивается Мехлис, – знаю и понимаю! Но ты не знаешь всей этой козловской своры. Если их посадить в хорошие оборонительные коммуникации, глубокие и надежные окопы, они при первом выстреле с немецкой стороны сразу побегут в сторону Тамани. И не видать нам тогда ни Одессы, ни Севастополя! Поэтому я их согнал всех к передовой, как непослушное стадо, кнутом, ближе к месту действия. Чтоб уже никаких шансов у них не было – только вперед! Это единственный выход в сложившейся ситуации. Только так мы придем здесь, наконец к успеху и победе! Внезапный сокрушительный удар, всей лавиной войск фронта! И ни шагу назад… Не оглядываясь ни на что! Другого выхода не вижу…
На каких бы фронтах я не был – такого говна как здесь, я не видел нигде! Я впервые не доверяю почти никому. Ощущение, будто бредешь в полной темноте и неизвестно чем это для тебя обернется… Такие вот дела! Устал я, Иван Александрович! Больше морально, от всей расхлябанности и наплевательского отношения к делу. Я писал неоднократно, чтобы Козлова сняли и заменили на Рокоссовского или Клыкова. Да куда там! Ответ один – у нас «Гинденбургов» в запасе нет. Располагайте теми кадрами, которые имеются в наличии! Вот и приходится следить за всем и исправлять элементарные вещи, не говоря уже о глобальных… Ну да ничего! Скорей бы в бой, там все станет на свои места!
– Ну, ты смотри, не шали там сильно! Береги себя… А то я тебя знаю, как ты в битву бросаешься… Уж не один день вместе под пулями пережили! Так что не лезь на рожон… Ты нужен партии и Родине! Не забывай об этом.
– Все будет хорошо! – задумчиво произносит комиссар, глядя на игру солнечных бликов в окне, – Хоть и приходится, по сути, сражаться на два фронта – один фашистский, другой – внутренний, подло-саботажный! И неизвестно еще какой хуже… Мне в корне не нравится настроение здесь. Я понимаю люди устали, измотаны мартовскими боями. Пополнения, свежих частей нет, последние месяцы ситуация на фронте патовая – ни немцы, ни мы ничего серьезного сделать не можем. Отсюда ощущение тупика и безысходности. Поэтому и необходим Прорыв – молниеносный и яростный, чтобы уже разрезать эту набухшую опухоль…
И тянуть с этим уже никак нельзя! В окопах на передовой начинается брожение, недовольство и может вылиться в полный распад фронта изнутри. Это как инфекция опасная. Мало того что нет надлежащего боевого настроя, так еще и участились случаи перехода к врагу – много перебежчиков, особенно в 63-й горно-стрелковой дивизии. Крымская армия как качающийся монстр трещит по швам, и я пытаюсь залатать дыры, как могу!
