Лейтенант проворно исчезает за дверью и вскоре на пороге появляется конвой, ведущий крупного человека лет 40—50, с нашивками полковника.
– Арестованный Верушкин доставлен! – рапортует лейтенант, вытягиваясь в струнку, – разрешите писать протокол?
– Да… Хорошо, – цедит сквозь зубы майор, ища бумаги на вошедшего, – садитесь, товарищ полковник, побеседуем!
– Благодарю, – арестованный проходит и присаживается на табурет у стола, – я могу узнать, что происходит?
– Я и сам бы хотел это знать. Все так начинают! Не понимаю, что такое, почему я, это какая-то ошибка… Просто так к нам никто не попадает! Уж поверьте, тем более с фронта!
– За мной преступных действий нет. Меня вытащили сюда прямо из окопа, толком ничего не объяснив. Может просто клевета, лживый донос?
– Разберемся… – шелестит бумагами майор, – Если чисты перед Родиной – извинимся и отпустим на волю. Если нет, будете отвечать по всей строгости военного времени! Значит так… – майор открывает папку, перебирая документы, – Верушкин Федор Алексеевич, 1897 года рождения. Полковник, 320 стрелковая дивизия. Начальник химических войск 51-й армии. Отзывы один лучше другого… И что же Вы нахимичили, дорогой Федор Алексеевич? Что скажите?
– Не знаю… что Вам сказать! Я выполнял приказ. Обстановка была сложная. Я принял решение, единственно разумное в данной ситуации. При сильной плотности огня противника мы остались на позициях. Но никто не отступил… Мы удержали этот участок фронта.
– Да, вместо наступления, вы остались на месте… – вздыхает майор, читая найденную бумагу, – Вы мало что проявили преступную нерешительность, но и создали угрозу для прорыва противника и окружения наших войск в районе Кой-Аксана. Подставили под удар всю линию фронта! Это очень серьезный проступок, Федор Алексеевич! Почти измена…
– По-другому было нельзя! Я берег людей от бессмысленного уничтожения под бешенным артиллерийским огнем врага! Атака была невозможной, в голой степи, полегли бы все! Нужна была поддержка наших батарей… А они молчали!
– Берег людей? Надо же какая отеческая забота! Аж слезу вышибает… А Вы не забыли, что мы на войне находимся, и здесь, случается умирают? А, полковник?
В этой тяжелой войне с фашизмом, никто, слышите, никто не имеет права беречь себя! Только самопожертвование, воля и доблесть, храбрость до безрассудства приемлимы в этой жестокой Битве! Иначе мы не Победим…
– На войне важна тактика, а не слепые массовые потери! Заклание армии успехов не принесет. Нужны четкие, слаженные продуманные действия. Немцы, кстати, так и воюют, грамотно и обстоятельно – зря своих людей в пекло не бросают. Проверяют все на десять раз, прежде чем шаг шагнуть и выстрел сделать. Поэтому и дошли до нас по всей Европе…
– Это что же, Вы хотите сказать, что фашисты нас лучше и открыто восхваляете армию врага?
– Да я не об этом… Не надо передергивать, майор! Вы понимаете, о чем я. Давайте разбираться в сути вопроса, не будем накручивать лишнего. Если в чем-то виноват – я отвечу! А фантазии оставим литераторам. Мы все-таки военные люди!
– Ладно, пойдем дальше. Смотрю я на все это и не понимаю!
Что с Вами не так? Ничего не складывается… – листает дело майор, – Ни одной плохой характеристики! Образцовый командир Красной Армии! Каких еще поискать надо!
Герой 2-х войн. Гражданская и Финская… В 1916 году призван в армию, с 1918 года – в Красной Армии. 1919—20 годы воевал на Южном фронте, с 1921 года – в Закавказье. В 1923 году закончил артиллерийские курсы, а в 1926-м артиллерийскую объединенную школу в Киеве. А в 1936 году инженерно-командный факультет Военно-химической академии им. Ворошилова. В 1939 году прослушал курс лекций Генерального штаба. Член ВКП (б) с 1924 года. Волевой преданный делу Коммунист! С 22 марта 1942 года назначен начальником штаба 320 стрелковой дивизии.
