Надо было что-то делать, и я примирительно развёл руки и промямлил что-то про то, что неправильно выразился и вообще не это имел в виду.
– Проняло? – заулыбался Анубис. – Во всяком случае вы теперь знаете точно, что кнут у меня есть. Пряник тоже имеется, но об этом попозже.
Он свернул изображение, дотронулся до свитка и экран погас. Потом свернул папирус и сунул его под тогу.
– Ну что, внимаем дальше?
– Да! – хором поспешно выкрикнули мы с Франсуазой.
– Итак, на чём, бишь, мы остановились?
– На забастовке и на наших обязанностях.
Наверно время было на исходе, потому что Анубис широко и быстро зашагал дальше, не переставая вещать об энергетических каналах, их назначении и природе. Мы бежали за ним вприпрыжку, пытаясь уловить информацию и оставляя на асфальте мокрые следы: «ролик» с Хароном в главной роли оказался более чем осязаемым.
Я почувствовал вибровызов в кармане и осторожно вынул телефон. Про себя я решил твёрдо следовать всем наставлениям древнего бога и делать всё, что от меня требуется, лишь бы это фантастическое приключение побыстрей осталось в прошлом. Однако и дела земные не следовало пускать совсем уж на самотёк. Я открыл сообщение и увидел вполне себе ожидаемый текст: «Ещё бы ты что-нибудь помнил про вчерашнее». Далее следовало витиеватое ругательство и пожелание побыстрее оставить наш бренный мир. Блестящая интуиция: ведь я был уже одной ногой за его гранью.
– Мишель, Мишель… – пробормотал я себе под нос и поймал озадаченный и неприязненный взгляд Франсуазы.
– … а работать всё это время вы будете в паре… – голос Анубиса выдернул меня из пучины размышлений. Мы только что пересекли проспект Гамбета и замедлили шаг.
– Я не буду работать с этим! – услышал я визгливый возглас Франсуазы.
Я удивленно вскинул брови: чего-чего, а такого отношения к моей во всех смыслах положительной персоне я не ожидал. Тем более высказанного с таким вызовом и презрением.
– Ну, ну, Франсуаза, – мягко пожурил её Анубис, – надо быть потолерантней. Как никак двадцать первый век на дворе.
В его словах сквозила плохо замаскированная усмешка, и я так и не понял, при чём здесь толерантность и я.
Надо бы разобраться: и чего она на меня так смотрит? Я сделал ладонь лодочкой, поднёс ко рту и выдохнул, пытаясь носом уловить запах перегара. Но то ли легкий ветер относил мои миазмы в сторону, то ли они были перебиты кофе и выветрились, одним словом, я ничего не почувствовал. На всякий случай я осмотрел свою одежду: ничего особенного, только немного мятая. Странно, и что у неё на уме? Надо будет всё-таки наладить контакт, когда представится подходящий момент.
– Ну, вот мы и пришли, – торжественно произнёс Анубис.
Мы остановились прямо перед главным входом на кладбище Пер-Лашез и удивленно переглянулись.
– Это что?
– Аэропорт как таковой.
Это и есть место выхода силы и энергии? Место, вокруг которого люди веками строили города? Неожиданно. (Вот тебе и раз!) Хотя, с другой стороны, для того, чтобы проститься с земным существованием, логично.
За время нашего небольшого путешествия я уже попривык к «энергетическому» зрению, которым нас одарил наш собакоголовый работодатель, и теперь удивленно рассматривал серое каменное и мрачноватое в обыденной жизни место. Сейчас мы стояли прямо перед неким перламутрово-серебристым куполом, сотканным из приглушенного звездного света или цветного газа галактических яслей. Внутри всё переливалось, медленно вращалось и пульсировало. Серебристая, гигантская, метров пятьдесят в диаметре труба возносилась над центральной, как мне показалось, частью кладбища и терялась где-то в стратосфере.
