Расплачиваюсь с таксистом и иду к заднему входу клуба.
Теперь у нас тут от освещения стало светло, а ещё совсем недавно темень была, хоть глаза выколи. Скорее всего новый владелец распорядился развесить фонари, такого попробуй ослушайся.
Заворачиваю за угол здания я сразу вижу Илью. Он стоит ко мне спиной, метрах в двух от двери. Курит, задрав голову к небу.
– Привет, – поворачивается, слыша звук моих шагов.
Молча захожу в клуб, у меня даже мысли не промелькивает поздороваться с ним.
Стоя у окна своего кабинета, поднимаю левую руку уже не первый раз. Смотрю на наручные часы, но время не запоминаю.
Можно сказать, что задолбала меня эта серая офисная жизнь, но это вряд ли будет точной оценкой моего каждодневного состояния.
Это официально я заместитель генерального директора Климова Игоря Евгеньевича, а по сути-то присматриваю за его головным офисом. Он в основном в своей гостинице пропадает, здесь редко появляется.
Клим около пяти лет назад вытащил меня из-под “пресса” в зоне. Я сам обратился, потому что кроме него, никто не смог, даже мой отец со своими огромными деньгами.
Единожды я нарушил “золотое правило” и чуть жизнью за это не поплатился.
Всё же просто вроде – наркоторговец не должен быть наркоманом. Так же, как аферист, вчёсывающий богатым мажоркам про любовь, сам не должен влюбляться ни при каких обстоятельствах. А я влюбился.
Милана не была мажоркой, я с ней ради прикола, в кафе познакомился, а потом не смог отказаться от этой открытой и нежной девочки.
Но недолго “музыка играла”, мой старый косяк с одной из жертв, всплыл через полгода.
Какая-то обманутая папина дочка, от чрезмерной любви ко мне, кукушкой поехала и в психушку угодила. Папашка её оказался очень влиятельным чиновником. Пробил, кто я такой и нашёл меня.
В итоге, чтобы не подставить Милану, я бросил её, наговорив всякой херни. Боялся за свою малышку до одури, скорее всего даже переборщил с пламенной речью, когда мы расставались.
Меня закрыли в ИВС через три дня, быстро статью состряпали и засудили. В зоне долбили, голодом держали и в изолятор постоянно закрывали.
До сих пор не пойму, почему они меня сразу не убили? Может мой отец-бизнесмен их с толку сбил? А может думали, что я не выдержу и сам с собой покончу?
Клим впрягся за меня без базара, как только ему передали “послание” от меня. Не каждый, конечно, вот так к нему влёгкую обратиться может. Но мы были знакомы ещё по моей первой ходке в зону.
Досиживать срок всё равно пришлось. Но больше меня никто не трогал, ни менты, ни зеки.
Наверное, до хрена у кого, хоть раз в жизни задница случалась. В запаре мало кто знал, как надо поступать, чтобы всё твоё бытиё в говно не превратилось. Я узнал, но было слишком поздно.
Не было ни одного дня, чтобы я не думал о Милане. Знал, конечно, что после всего, что я наговорил, она меня к себе не подпустит. Но выживал всё время ради неё.
Если бы мне выпал шанс, я бы и тогда завязал со всеми этими афёрами, только лишь бы с моей девочкой остаться.
Видимо просрал я, где-то этот самый шанс и теперь внутри непроходящее ощущение, что я до сих пор срок мотаю и даже догадываюсь за что.
Телефонный звонок выдёргивает меня из мрачных воспоминаний.
Бодрый звонит, значит я Климу, зачем-то понадобился.
Так и есть.
Подъезжаю к гостинице, как Ромыч сказал, и поднимаюсь на третий этаж, жду у номера Клима.
Сначала появляется Бодрый, просит, чтобы я проследил за коридором.
