И я даже было решилась на отчаянный шаг:
– Может, всё же тут попробуем спуститься? – предложила я, но шагнув к краю и посмотрев вниз, поняла, что забраться было просто, а вот спуститься тем же путём вряд ли получится.
Стало как-то страшновато, но Карпов успокоил:
– Не дрейфь, Ворона! Найдём нормальный спуск!
И мы пошли вдоль края, продолжая любоваться осенними видами на бухту. Шорохи листьев под ногами успокаивали, красота завораживала, и мы шли, словно гуляли, и я даже перестала ощущать себя шпионом из крутого фильма, зато почувствовала себя просто счастливым человеком.
Экскурсия шла быстрее нас, но мы не обращали на это внимание. Голоса вскоре скрылись, перестали доноситься совсем, уступив место волшебной тишине.
Это казалось таким естественным и правильным для этих мест, что мы не сразу поняли, насколько это опасно. Поняли, только когда услышали внизу чужие голоса – кто-то торопился обойти весь парк до закрытия и бурно обсуждал это со своим медлительным спутником.
– Женьк, наши далеко уже, мы не поспеем! – тревожно посмотрела я на парнишку.
– Давай тогда спустимся вон там – там вроде нормально, – он указал на место, где и правда скала становилась значительно ниже.
Мы прибавили шагу, но когда добрались до места, оказалось, что просто там недавно было обрушение. Скала действительно оказалась ниже, чем везде, но кругом меж деревьев тянулась предупреждающая лента, на которой красовалась табличка: «Опасная зона! Проход запрещён!»
Не знаю, как всех, но меня вот такие внезапные таблички пугали. Сразу казалось, что там что-то ужасное и надо поскорее убраться подальше, пока не случилось ничего плохого.
– Пошли! – потянул меня за руку Карпов, намереваясь проигнорировать и ленту, и надпись. И мой страх.
– Ты что? – испугалась я и вырвала руку из его. – Написано же, что нельзя!
Только что было спокойно, но эта табличка меня нервировала, и теперь мне стало страшно. Что, если нигде не спуститься и придётся возвращаться обратно или и вовсе ждать помощи?
– Ты хочешь догнать класс или нет? – спросил Женька как-то странно, слишком равнодушно, словно он-то вообще не хотел класс догонять, и это исключительно моя затея.
– Хочу! – не раздумывая, ответила я и напомнила: – Но если что случится – Селёдка нас убьёт, сам говорил!
– Да что может случиться! – Женька устало зачесал пятернёй свои волосы назад и посмотрел на меня, как на трусиху, но меня это не проняло.
Сломать ногу или как- то иначе пораниться я не хотела. Мне хватало испорченных джинс. Уж лучше пусть считает меня трусихой! И пусть уж лучше нас хватятся у автобуса, поищут, отругают, мы всех задержим и прочее… Тем более, этого всё равно будет не миновать, если кто-то из нас пострадает при спуске в запрещённом месте.
С минуту мы с Карповым сверлили друг друга взглядами, каждый уверенный в своей правоте, а потом Женька сдался:
– Ладно, пошли. Срежем чуток через лес и нагоним их!
Женька был оптимистичен, невозмутим и спокоен, а вот я начинала нервничать, хоть мы и отдалялись от предупреждающей таблички. Мы не успевали, и я чувствовала это. И потому решилась пойти с Женькой через лес.
Мы свернули на какую-то небольшую тропинку и пошли по ней быстрыми шагами. Она вилась, отклонялась, как мне казалось, не в нужную нам сторону, а потом и вовсе вывела к каменной стене с нас ростом.
– Пошли по ней! – предложил Карпов радостно. – Если она огораживает парк, то мы выйдем куда-то к автобусам!
