Ага, влюбился! - страница 34

Она особенно не разговаривала с нами, заметив, что мы не очень-то настроены на общение. Каждому из нас было, о чём подумать, глядя на проносящиеся в темноте огни домов и яркие фонари.

Так мы впервые покидали Выборг, но я полюбила эти места всей душой и мы с семьёй потом приезжали туда потом каждую осень.

10. Глава 9

/Первый класс/

Меня накрыло вечером следующего дня.

После сумасшедшей субботы в парке Монрепо всё воскресенье мы провели с семьёй, с Миленой Сергеевной и её братом – ходили на аттракционы, в кафе, в боулинг – в общем, всюду, куда ноги вели. Взрослые здорово общались, да и мне было нескучно, и никаких мыслей про субботние приключения не оставалось.

Дома мы вышли погулять со щенком, которому выбирала имя Милена. Это я предложила, чтобы оказать ей честь за спасение нас. А у неё оказалась бедная фантазия, и потому имя предложил её брат – математик, и теперь пса звали Вектор.

Пёсик, видимо, пережил стресс похлеще нас с Карповым, и потому одной прогулки ему хватило с лихвой. Он предпочитал отъедаться и отсыпаться, хоть и был активен на улице.

И вот, мы вернулись вечером домой, я забралась в кровать… и меня накрыло.

За окнами как раз было темно, и начался дождь, и мне вдруг стало очень жалко себя и страшно за нас с Карповым. Говорят, что трусливый боится до, нормальный – во время, а смелый – после. Означало ли это, что я смелая, я не знала, но сейчас стало очень страшно от осознания, что вчера мы едва не остались ночевать в тёмном парке под прицелом мраморных глаз таинственного старца с валуна. И нас не искали, а ведь мы могли и правда сорваться со скалы или угодить в другую неприятность! И с Миленой нам повезло несказанно, а ведь могло и не повезти.

И вообще, моя жизнь вчера была в такой опасности, в какой не была прежде ни разу!

И подверг её опасности ни кто иной, как Женька Карпов! Подверг шутя, играючи, совершенно безответственно и нагло! И ещё самоуверенно считал, что он подарил мне приключение!

 –  Я ненавижу его! – заявила я, когда мама зашла в комнату пожелать мне доброй ночи.  –   Мама, я ненавижу Женьку Карпова! – уточнила, а то мало ли, она не очень поняла, о ком я.

 –  Да брось ты! – она тепло улыбнулась и присела на край кровати, а я насупилась, делая вид, что обижена на подобное непонимание и села, подтянув колени к груди.

 –  Это всё из-за него! – постаралась объяснить свою позицию я.  –  Это он отобрал у меня резинку и умчался с ней! Был бы он нормальным – ничего бы не случилось!

Мама призадумалась. Сегодня ко мне относились с особым трепетом, осознавая, что вчера могли потерять. И от этого бережного трогательного отношения я острее понимала, что вчера произошло нечто неправильное и ужасное, хоть и благополучно закончившееся. И виноват был Карпов!

 –  Может, он влюбился? – предположила мама.

Она была первая, кто произнёс это слово относительно меня и Женьки. Даже Оля тогда ещё не говорила так, и потому я опешила и посмотрела на маму, как на ненормальную.

Её серые (но умные, а не как у Женьки!) глаза по-доброму смеялись, и она совершенно не осуждала Карпова, что казалось мне абсолютно диким и неадекватным.

 –  Ага, влюбился он, как же! – отмахнулась я, и меня это тогда ничуть не смутило: я не до конца понимала смысл этого слова и оно больше было для меня обзывательством, чем описанием невероятного чувства.  –   Он просто дурак!

Дурак – это тоже было чисто обзывательством, но менее серьёзным, чем обвинение во влюблённости. И Женька был просто дурак. Но я его ненавидела. За то, что переполошил моих родителей, за то, что теперь неизвестно, как смотреть в глаза Селёдке, с которой вчера уже за полночь были шумные разборки у нас в коридоре… И, конечно, за то, что вчера мне и самой пришлось испытать страх.