Рабочее место за стойкой пустовало. Всё прибрано и, похоже, закрыто до утра. Тем не менее, посетители были налицо. Двое мужчин оживлённо беседовали на фоне полуночного окна. Один что-то яростно доказывал, другой очевидно сомневался. При моём появлении оба оглянулись, причём тот, что доказывал, невежливо сморщился.
– Бар закрыт, – сообщил он. – Откроется завтра в пятнадцать ноль-ноль.
– Понятно.
– Только заселились? – осведомился другой.
– Да. Вот думал еду найти, – соврал я.
– Бар закрыт, – повторил Капитан Очевидность.
– Фисташки устроят?
Похоже, собеседнику Капитана уже осточертел спор, и он жаждал разбавить компанию. Что же, я всегда готов помочь. Если это совпадает с моими планами.
– Пётр, – представился я, пододвигая тяжеленный стул к их столику.
– Игорь, – протянул руку тот, что предложил фисташки.
– Алексей Григорьевич, – степенно кивнул Капитан Очевидность, – Стаканов.
Я не торопясь огляделся. Пара деталей определённо выбивалась из картины классических мужских посиделок с пивом, водкой и умными разговорами под шум дождя. Прямо перед Алексеем Григорьевичем среди непочатых и вскрытых банок пива желтел череп. Натуральный, хорошей сохранности человеческий череп лежал макушкой вниз на невысокой подставке. В глазницах поблёскивал полированный камень. Нижняя челюсть отсутствовала, зато верхнюю украшал частокол чёрных зубов.
Вторая деталь была прозаичнее – Алексей Григорьевич отдыхал босиком.
– Надолго к нам? – дружелюбный Игорь подвинул мне блюдце с орешками и одну из пивных банок, теснившихся на столе.
– Благодарствую. Да нет, я тут в командировке. Думаю, за пару дней управлюсь.
– Командировочный, значит, – заключил Стаканов и сердито уставился на череп перед собой. – Из Москвы, небось?
Я кивнул.
– Москвич, значит. А мы вот – местные. И все интересы наши тутошные, почвенные, глубинные, значит, интересы.
– Да-а, – подхватил Игорь, – мы уже три недели как местные.
– Это – ты, – обрезал Стаканов, – а я, почитай, более месяца в свою малую родину врастаю.
– Красивая у вас малая родина, – покивал я, – даже древние курганы есть. Наверно, историй тут много про них, легенд всяких.
– Места здесь красивейшие, – легко повёлся Стаканов, – воспетые во множестве древних текстов на самых различных языках. Это сейчас тут, с позволения сказать, глубинка, а раньше-то Средина мира стояла. Вы, вот знаете, что Нибелунги родом из этих мест? А само имя их: «Нибелунги» – происходит от названия нашей реки Бяки?
Игорь, пробормотав что-то невнятное, присосался к банке пива. Я мало знал о Нибелунгах, подозревал, что про Бяку утверждение спорное, но меня интересовал череп. Если эта штука – то, что я думаю, надо вызывать сапёров. А ещё меня интересовали курганы.
– Так это от Нибелунгов курганы остались?
– Нет, курганы – от махараджей.
– Это которые индусы?
– Они потом индусами стали, а сначала тут жили.
– А-а, – я слегка сбился с темы. – Что, прямо тут?
– Разумеется.
– Коньяк будете? – невпопад осведомился Игорь.
– Печально, Игорь, – Стаканов энергично постучал ногтём по жёлтому темени. Ничего не произошло. – Весьма печально, что Вас не интересует родная история.
– С Вятки я родом. У нас другая история – попроще. Зато наша. Так что, примем на грудь?
Я не возражал. Стаканов хмуро кивнул. Игорь вытащил из-за пазухи ёмкую на вид бутыль. «Сейчас, – подумал я, – он всё выльет вовнутрь черепа, и мы пустим его по кругу, а закусывать будем фисташками. Кровавые Боги Месопотамии отдыхают».
