Инститор положил ладони Забаве на виски и мягко помассировал неизвестные мне точки, русалка застонала, лицо её скривилось от боли, глаза распахнулись. Заметив огромные, почти скрывающие радужку, зрачки подруги, я невольно отступила. Наткнулась на неподвижного, как скала, Жору, и наступила нежити на ногу. Тот, разумеется, не отреагировал, а вот я взвыла от неожиданной боли в собственной ноге…
– Что там ещё? – недовольно рявкнул Генрих, осторожно опуская голову русалки на плиту. – Опять укололась? Это вроде труп человека, а не ежа…
– Генрих! – ахнула я, потирая ноющую стопу. – Я наступила Жоре на ногу, но почему-то ощутила, что кто-то оттоптал ноги мне! – Инститор положил руки Забаве на грудь, и я мгновенно забыла о ноющей ноге. – Ты что это делаешь?!
Генрих не удостоил меня даже взглядом, а я тревожно наблюдала, как инститор массирует точки на грудине русалки. А когда он провёл ладонями по её небольшим острым грудям, мне захотелось помассировать инститору мозг чем-нибудь тяжёлым.
– Привожу русалку в чувство, – флегматично отозвался Генрих. Затем хитро покосился на меня и подмигнул: – Ревнуешь?
– Ещё чего! – гордо выпрямилась я. А потом покрутила окровавленным пальцем перед его носом: – Я, между прочим, тоже пострадала! Вот порезалась и нога болит! Меня когда лечить будешь?
– Вставай в очередь, – подозрительно довольным тоном прошептала Забава.
Я зло скрипнула зубами и пробормотала:
– Надо бы тебя вернуть в колодец… остудить немного! – Когда руки Генриха опустились на талию Забавы, я не выдержала и потянула инститора за шиворот: – Да она давно уже в порядке, не видишь что ли? Лежит, притворяется умирающей, а сама тащится от твоего массажа!
Генрих раздражённо передёрнул плечами:
– Мара, не мешай! От того, насколько правильно я завершу цикл, зависит, сможет ли Забава идти на своих двоих, или придётся её тащить. Предупреждаю сразу: я её нести не буду! – Я снова услышала скрип собственных зубов, а Генрих тихо рассмеялся и едко добавил: – Я всё жду, когда же ты догадаешься. Но похоже, зря надеюсь на чудо…
Ладони инститора скользнули по стройным бёдрам русалки, и я услышала, как Забава тихонечко застонала, но, заметив мой взгляд, поперхнулась и закашлялась. А я, не в силах больше терпеть это издевательство, досадливо развернулась, зло двинула Жору кулаком в живот и тут же согнулась от резкой боли в желудке.
– Ай! – просипела я. – Кажется, у меня проблемы… То ли язва, то ли аппендицит. Генрих, помоги! Я умираю…
Инститор тихо выругался и, наградив меня уничтожающим взглядом исподлобья, резко поднялся.
– Один поцелуй некромага лишил тебя остатков разума? – сжимая кулаки, прорычал он.
Я испуганно отшатнулась, Забава настороженно замерла: глаза её заинтересованно расширились, рот приоткрылся в предвкушении интересной истории об отношениях ведьмы, некромага и инститора…
– Думаешь, я прибедняюсь, чтобы отвлечь тебя от русалки? – обиженно спросила я. – Мне действительно плохо!
– Верю! – неожиданно рассмеялся Генрих и, широко замахнувшись, звучно хлопнул Жору по мягкому месту. Я взвыла и прижала руки к горящим ягодицам, а инститор хитро усмехнулся: – Ну что, мозги включились?
Я перевела взгляд на нежить и зло прошипела:
– Теперь и я с ним связана?! Но как это произошло? – Посмотрела на окровавленный палец и ахнула, а Генрих возвёл руки к небу в благодарственном жесте. Я простонала: – Вот оно что!
