– Что мне надо будет делать? – Агата, казалось, полностью отошла от шока и уже включилась в процесс работы.
– Решать проблемы по мере их возникновения. Никакого криминала и прочих действий, нарушающих закон, – прозвучал ответ в ее голове.
Агата кивнула и задала неожиданный вопрос:
– Мне надо что-то подписать? И желательно своей кровью, да?
– Ох, уж этот кинематограф! – Граф вздохнул совсем как человек. – Не надо ничего подписывать кровью! Вы всего лишь проговорите вслух, что согласны с нами работать. Зарплата, кстати, будет переводиться Вам на банковскую карту. Новую, как я понимаю. Если я правильно помню, Вы перевели все свои сбережения на сиротку и счет свой закрыли. Все верно?
– Да, все так. И перевела, и не жалею. Я виновата перед Иришкой. Пусть хоть так компенсирую ей свою мягкотелость и бесхребетность, – Агата поставила, наконец, свою сумку на стол, села в кресло, выпрямив спину, и торжественно произнесла, глядя в глаза коту:
– Я согласна работать в агентстве «Последний шанс».
Кот царственно кивнул, принимая ее ответ.
– Отлично! Приняты! Карту получите, как придете на свое новое рабочее место. Вот, кстати, и проблема на подходе, а Вы, голубушка, все еще спите! Просыпайтесь, выходите из ванны, принимайте обезболивающую таблетку, – похмелье – страшная штука, особенно с непривычки, – и бегом на работу!
– И куда мне бежать? Где мы сейчас? – Агата опять оглянулась.
– А вот Вы сейчас, как выйдите из бара, оглянитесь на здание. Вы удивитесь, но оно вам знакомо. Сюда же, в бар, и приходите. Хватит вам сорока минут на сборы?
– Побойтесь Бога, уважаемый Граф! Или кто там у вас в начальниках? Бог? Дьявол? Неважно! Я дама приличная и уже немолодая! Дайте хоть полтора часа на сборы и приведение себя в порядок. И поверьте, это я еще быстро соберусь! – усмехнулась Агата, не узнавая сама себя. В такой манере она не говорила никогда, тем более с будущим начальством.
– Час! И можете не мудрить с выбором одежды. Есть же в Вашем гардеробе джинсы и удобные туфли без каблука? Вот в них и приходите. Считайте это рекомендованной на сегодня формой одежды! – припечатал Граф. – И да, накрашенная женщина – продажная женщина!
– Что? Какие джинсы и туфли без каблука? Я никогда не ношу джинсы! – ужаснулась Агата. – И поверьте, НЕ накрашенной я Вам не понравлюсь!
«Боже! Что я несу? Я что, действительно хочу ему понравиться? Коту?» – мысленно ахнула Агата, но было уже поздно извиняться, слово вылетело. Начни она сейчас говорить что-то еще, и тогда он точно поймет все не так. Граф же, не обратив внимания на ее слова, удивил вопросом:
– А зачем же тогда джинсы лежат в шкафу на третьей полке снизу? Сразу под красной футболкой с бабочками? Туфли, уж так и быть, можете обуть привычные, на шпильке! – Агата была уверена в том, что кот, произнося это, улыбался. – И добро пожаловать в новую жизнь и с новыми привычками!
– В новую жизнь? – она опешила.
– Да-а-а, в Вашу новую жизнь! Разве Вы этого еще не поняли, Ага-а-а-а-та?
Кот проговорил это и исчез. Остался только его голос. Чарующий, бархатный, глубокий. Агата никогда раньше не обращала внимания на мужские голоса и на нотки, звучавшие в них. Впрочем, никогда раньше ТАКИХ чарующих голосов она и не слышала.
