– И что же, он его спас?! – воскликнула Агнесса, всплеснув в восторге руками.
– Да, но Господь повелел ему никогда больше не брать язычников под свою защиту и поразил его немотой, дабы ниспослать ему намек, так сказать. Да что там говорить, отец Ансельмо уверял, что даже из чистилища спасти душу не так-то просто. Он поведал нам об одной монахине святой жизни, которая провела девять лет в посте и молитве за душу своего принца, убитого на дуэли, а потом ей предстало видение, что он лишь совсем чуть-чуть приподнялся над языками пламени, и тогда она взмолилась к Господу, прося забрать ее жизнь и взамен даровать спасение ее принцу, но она умерла, так и не искупив до конца его грехи. Вспомню эти истории и призадумаюсь: Господь не смилуется надо мной, бедной старой грешницей, мне не дано будет спастись, если я не приложу к этому все силы, – хотя ведь, по правде говоря, и монахини не все спасаются. Когда-то видела я в Пизе, на кладбище Кампо-Санто, большую картину, изображающую Страшный суд, и на ней были представлены и аббатисы, и монахини, и монахи, и епископы, которых черти утаскивали прямо в адское пламя.
– О Джокунда, сколь оно, наверное, ужасно, это адское пламя!
– Да, – промолвила Джокунда. – Отец Ансельмо говорил, что адский огонь нисколько не похож на тот, который мы знаем на земле, который согревает нас и на котором мы готовим еду. Адский огонь для того и создан, чтобы терзать тело и душу, а не для чего иного. Помню, отец Ансельмо поведал нам одну историю об адском-то пламени. Жила-была одна старуха-герцогиня в великолепном старинном замке, а была она надменная, горделивая, злая, каких поискать. И вот сын ее привел в замок прекрасную молодую невестку, и старая герцогиня преисполнилась к ней ревности и зависти, потому что, видишь ли, никак не хотела уступать ей место хозяйки дома, и старинные фамильные драгоценности, и всякие прекрасные вещи. И вот однажды, когда бедняжка, молодая ее невестка, облачилась в наряд из старинных фамильных кружев, старая ведьма взяла да и подожгла их!
– Какой ужас! – воскликнула Агнесса.
– А когда молодая герцогиня, пронзительно вскричав, заметалась в муках, старая карга подскочила к ней и сорвала жемчужные четки, которые та носила, боясь, как бы огонь их не повредил.
– Матерь Божья! Неужели вправду так все и было?
– Что ж, увидишь, как она поплатилась за свое злодейство. Четки из знаменитых старинных жемчужин принадлежали герцогскому семейству уже сотню лет, но в тот самый миг Господь наложил на них проклятие и наполнил раскаленным добела адским пламенем, так что стоило кому-нибудь взять их в руку, как четки прожигали ее до кости. Старая злодейка притворилась, будто скорбит по покойной невестке и будто с той произошел несчастный случай, а бедный молодой человек сошел с ума от горя, – но от проклятых четок старая ведьма избавиться не могла. Она не в силах была ни отдать их, ни продать: стоило ей сбыть их с рук, как они той же ночью возвращались к ней и ложились ей прямо на грудь, прожигая до самого сердца раскаленным добела адским пламенем. Уж она и монастырю их жертвовала, и купцу продавала, но все тщетно; уж она и в сундуках под десятью запорами их хоронила, и в глубочайших склепах прятала, но как ночь – четки тут как тут, жгут ее и палят, так что под конец она исхудала, как скелет, и умерла без исповеди и причастия, и попала туда, где ей самое место. Однажды утром ее нашли в постели мертвой, а четки исчезли, но когда слуги стали убирать ее тело для погребения, обнаружили у нее на груди отпечаток четок, прожегших тело до кости. Отец Ансельмо рассказывал нам эту историю, дабы объяснить хоть сколько-нибудь, каково адское пламя.
